Между прочим, наличие в человеке генетически заложенных нравственных устоев великолепно демонстрирует широко известный параллелизм как положительных, так и отрицательных черт однояйцевых близнецов. Ничего подобного не наблюдается у двуяйцевых. Странное обстоятельство, если считать мораль внесенной извне, данной свыше.
Если уж говорить о том, что принципиально отличает человека от животных, то это вовсе не этика самоотвержения, а прямая противоположность ей — бессмысленная жестокость, корыстность и т. д. и т. п. Животное-фашист немыслимо, Бухенвальд у животных немыслим. Почему так получилось у человека? Почему начинают давать сбой природой заложенные механизмы? (Кстати, странное отличие от животных, если рассматривать человеческую душу, как данную свыше). Думаю, что дело в том, что у человека впервые в истории Земли скорость изменения условий жизни на много порядков превысила скорость эволюционной адаптации, ибо социальная среда меняется неизмеримо быстрее природной. Налицо разрыв между по существу старым (эволюционно) организмом и новой средой. Физиология человека не могла приспособиться к взрывам водородных бомб. Психология — к массированным средствам пропаганды, к новым социальным структурам.
Всё это ставит человека в такую ситуацию, с которой никогда не сталкивалось ещё ни одно животное. Можно было бы придти в отчаяние, но, к счастью, человек наделён и инструментом для преодоления таких кризисных ситуаций, инструментом, какого лишены животные, — разумом! Мы не вправе уйти от вызова, который нам бросает новая ситуация — и я уверен, что человек сможет достойно ответить на этот вызов. Я верю в мощь человеческого разума (вот, пожалуй, ещё один элемент веры в моём индивидуальном мифе).
Мрачные ожидания учёных из «Римского клуба» не кажутся мне обоснованными, хотя такие прогнозы безусловно полезны — полезны, как сигнал тревоги. Гудок пожарной сирены нужен, но если он раздался, то это не значит, что город сгорит, скорее напротив, что он спасётся. Великолепная иллюстрация — нынешняя всемирная кампания за сохранение окружающей среды. Я уверен, что она даст результаты.
В этой связи мне хочется позвать себе на помощь Бертрана Рассела: «В наш опасный век мне встречаются многие люди, которые, как мне кажется, питают самые нежные чувства к страданиям и смерти, а когда в них вселяют надежду, это раздражает их. Они думают, что надежда безрассудна и что, безответственно склоняясь перед безысходным отчаянием, они просто смотрят фактам в глаза. Я не могу согласиться с ними. Сохранение надежды в нашем мире сегодня взывает к нашему уму и к нашей энергии. Ни страдания, ни безрассудство не представляются мне частью неизбежной судьбы человека».