10.7.1974. Искренне Ваш, в ожидании ответа.
P. S. Очень благодарен Вам за те эссе, статьи и речи, которые Вы прислали мне. Большое впечатление произвела на меня речь Златоуста. Это действительно сильнейшее и поэтическое произведение. Еще раз спасибо. (Прим. адресата: разговор о Пасхальном слове Златоуста.)
Эссе М. Бубера ценно центральной мыслью, но выражение её недостойно самой мысли. Слабовато. От Бубера можно было ждать большего. (Прим. адресата: «Здесь, где ты стоишь» М. Бубера.)
Что касается притчи Честертона, то она выдаёт лишь одно — полное непонимание автором предмета, о котором он пишет. Он обыгрывает научные открытия начала века, но обыгрывает неграмотно. Поэтому для физика вся притча стреляет мимо цели. (Прим. адресата: «Розовый куст» Г. Честертона.)
С. А. Желудков
Серия писем К. А. Любарскому (30.07.1974 – 10.09.1974)
Глубокоуважаемый Кронид Аркадьевич!
Приношу Вам сердечную благодарность за письмо. Мне совестно — Вы так тревожитесь, что причините мне боль. Нет, поверьте, Ваше драгоценное письмо причинило бы мне только радость — если бы не боль при мысли о Вашей скорбной судьбе.
Благодарю Вас за корректную орфографию величайшего из слов и его местоимений. Вообще полемической вежливости надо у Вас поучиться. Чтобы не пропустить ничего, я буду отвечать Вам последовательно по тексту вашего письма. Ответ мой будет в нескольких письмах.
С приветом и наилучшими пожеланиями…
30.7.74
(из серии писем)
Глубокоуважаемый Кронид Аркадьевич!
Теперь моя очередь опасаться — как бы не слишком огорчить собеседника. Но мы ведь условились, что у нас — мужской, мужественный разговор. А мужество Ваше уже прошло самые тяжёлые испытания.
Мне очень не по себе в описанном Вами «мире атеиста». У меня острое чувство подавленности, несвободы. Почему это мне запрещается подумать о физической Вселенной «извне», почему я должен обязательно принять как аксиому, как догму, что действительность заключается только в физической Вселенной? И даже если говорить пока только о ней — почему запрещается иметь понятие о Высшем Интеллекте? Когда учёный открывает закон природы и мы восхищаемся его интеллектом — как же тут не подумать о Высшем Интеллекте, который «установил» эти столь премудрые законы? Как согласиться, что для этого не требовалось никакого ума? Эйнштейн написал (цитирую по выписке из книги К. Зелинга): «Моя религия — это глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Интеллекта, Который открывается нам в доступном познанию мире». Правда, он тут же назвал себя «пантеистом», в чём был уже догматизм. Но столь же догматично и отрицать само это естественное понятие о Высшем Интеллекте. Или вот эта Ваша декларация, что «