— Поцелуй меня, — попросила я. Он не шевельнулся. — Пожалуйста.
Он сделал шаг вперед и уткнулся лицом в мою шею. Я крепко обняла его, и мы долго стояли, не двигаясь. Потом Люк поднял голову и нежно поцеловал меня в губы. Я почувствовала кровь — он прокусил себе губу.
— Дейдре?
При звуке голоса мы отпрянули друг от друга. Я прищурилась, пытаясь разобрать, кого скрывают сумерки. Брендан и Уна исчезли.
— Миссис Воршоу?
— Да! Что ты здесь делаешь? — Она с явным удивлением смотрела на нас.
Смутившись, я показала на арфу.
— Меня пригласили играть на вечеринке.
Миссис Воршоу прикрыла рот рукой.
— Неужели ты здесь с половины восьмого?.. Боже, Дейдре, вечеринка ведь на следующей неделе!
Ничего себе.
Я собралась с мыслями.
— Мама сказала, что вечеринка сегодня. И столы…
— Да нет же! Столы остались после празднования свадьбы. Вечеринка только на следующей неделе. Боже, все это время ты ждала? Вместе с…
— Люк, — представила я и сразу добавила: — Мой парень.
Мой сверхъестественный, обреченный, восхитительный парень.
— Заходите к нам, перекусите. Не могу поверить, что вы столько времени ждете. Мы только что вернулись из Колумбии и услышали голоса.
— Спасибо, — ответила я, — но нам пора. Моя бабушка попала в больницу. Мама перепутала даты от расстройства.
Миссис Воршоу начала выражать свое сочувствие, повела нас в дом и сунула мне в руки пакет со сладостями, приготовленными их поваром (только подумайте, у них есть собственный повар!). Прежде чем проводить нас к Буцефалу, она заставила меня пообещать, что я попрошу маму позвонить, когда будут новости. Мы сели в темную машину и долго просидели в молчании.
Люк глубоко вздохнул.
— Знаешь, — сказала я ему, — Уна мне даже понравилась.
Люк криво улыбнулся.
— Ты ей тоже.
Мы ехали домой с несостоявшейся вечеринки. Я смотрела в окно и думала, как эта летняя ночь похожа на все летние ночи и как на самом деле она от них отличается. Главную улицу города освещали фонари, в свете которых роились насекомые. На темных тротуарах не было ни души. Жизнь после заката у нас замирает. Казалось, мы с Люком единственные, кто не спит в объятом дремотой городе.
Я страшно хотела есть. Обычно после выступления я со своим водителем (кто бы меня ни подвозил) заезжала в «Свинушку» перекусить картошкой фри и сэндвичами (надо же растранжирить хотя бы часть заработка). На этот раз денег я не заработала, а свой кошелек забыла дома. Глупо, но после всего, через что нам пришлось пройти, я стеснялась попросить Люка накормить меня ужином. И стеснялась попросить его остановить машину, чтобы достать из багажника сладости: он мог подумать, что я намекаю на ужин. Так что я терпела, хотя от голода сосало под ложечкой, и размышляла, как же мама могла перепутать даты. Чем больше я об этом думала, тем тревожней становилось на душе: мама, живой компьютер, сломалась при вычислении простейшего уравнения. Другие родители могут забывать о мелочах; моя мать ради мелочей живет.