Лес закончился быстро, дорога начала прыгать вверх и вниз через невысокие отроги, покрытые высохшей травой. Но идти было легко, хотя опять стал накрапывать дождь: едва первый спуск укрыл их от караванщиков, Ислуин тут же сотворил небольшой воздушный щит. Этот же щит закрывал и от ветра, а каменистая дорога, несмотря на зимний сезон, не раскисла и теперь бодро хрустела под сапогами мелким щебнем. Хорошее настроение продержалось до конца предгорий, пока очередной спуск не вывел их на равнину, и земля не превратилась в грязевое болото — местами почти по щиколотку. К тому же противная морось превратилась в настоящий дождь, а щит пришлось убрать, чтобы его не почувствовал маг-наблюдатель. Парки же, рассчитанные на снегопад, влагу держали плохо — и к таможне путники подошли перемазанные глиной, умеренно подмокшие и очень злые.
При виде пограничного поста Ислуин презрительно фыркнул: и это на одном из главных торговых трактов в Империю! Два десятка то ли длинных сараев, то ли бараков кирпича-сырца, окруженные мазанным глиной забором, да непонятная двухэтажная постройка для чиновников и охраны в стороне — судя по шуму, только там сейчас кто-то и есть. Внутри картина была не лучше — в длинном зале, занимавшем весь первый этаж, десяток стражников-худуди в кожаных куртках и медных шлемах сидели за столом в дальнем углу, пили из высокого стеклянного штофа[7] мутную брагу и шумно играли в карты. Было жарко, игроки вонюче потели, но раздеваться явно не собирались, видимо старались произвести впечатление на "презренных простолюдинов" — человек пятнадцать крестьян и ремесленников испуганно жались в углу возле входа, ожидая, пока подслеповатый старичок-писарь в замызганном халате оформит им подорожные бумаги. Магистр поискал обязательного дежурного чародея и снова фыркнул, на этот раз негодующе: колдун в расшитом звёздами балахоне уже храпел под столом, обнимая ещё одну пустую бутыль. Знали бы — до самых дверей добирались с комфортом.
Зато начальник, который спустился проверять иностранных гостей самолично, вызвал оторопь. И дело было не в том, что на фоне убогого вида стражников халат дорогой парчи, шёлковая чалма и золотые перстни смотрелись неуместно — Ислуин и до этого не сомневался, что старший таможенник одного из главных сухопутных торговых трактов в Империю не бедствует. Но вот что мужчина за сорок красит ярко-алой помадой губы, румянит щёки и подводит тени, было на его взгляд ненормально. Как ненормальны и странные взгляды, томные вздохи и намёки, которые старший худуди вдруг начал бросать в сторону магистра. Некоторое время Ислуин растерянно пытался понять, зачем таможенник взялся настаивать и ещё на личном досмотре: ладно бы Лейтис — она ещё хоть и ребёнок, но всё-таки девушка. Но к чему этому толстяку сдался магистр? Разве что… отвращение Ислуин сумел скрыть не до конца. Среди детей Жизни таких противных природе наклонностей не могло возникнуть в принципе, да и среди ханжаров к любителям своего пола относились довольно брезгливо — за три десятка лет в Степи Ислуин таких не встречал ни разу.