— Привет, — набрал я ее номер. — Это Versus.
— Ну здравствуй, — ответил в трубке самый приятный голос из всех, что я когда-либо слышал. — Как поживаешь?
— Сгораю от нетерпения поскорее увидеть тебя.
— Хорошо. Давай сегодня в восемь. Приезжай на Маркса со стороны цирка. Будешь на месте — набирай.
Многие мои друзья, когда впервые ехали на встречу с незнакомой девушкой, специально пересаживались из «Лексусов» и BMW в раздолбанные «девятки», мол, «чтобы девушка влюбилась сразу не в мои деньги, а в меня». Мне это казалось не столь важным, к тому же пересаживаться из уютной «а-восьмой» в десятилетний «Пассат» не хотелось, и я поехал на своей.
— Мадемуазель, я на месте, — по памяти набрал я номер Катенки, в котором было пять одинаковых цифр. — Где вас искать?
— А ты на чем?
— На серебристой «Ауди».
— А, вижу. Подожди минут пять, послушай музыку, сейчас буду.
Где-то рядом пропищал домофон. Я обернулся на звук — из соседнего подъезда вышла девушка и торопливо направилась в мою сторону. Часы Дольче Габбана на всю руку, весь в стразах ремень от Armani, — быстро оценил я незнакомку. — Черт! Очередная фифа. Все разговоры — о бутиках, тачках, шмотках, гламурных тусовках и учебе в модном университете.
— Катя, — представилась она, подойдя ближе.
«Хоть и фифа, но чертовски привлекательная», — с удовлетворением отметил я про себя.
— Сергей.
— Сергей?! — недоверчиво посмотрела она на меня своими огромными глазами с длиннющими ресницами. — Ты же на «Мамбе» Виктором представился.
— Это в целях конспирации, — отшутился я.
— Хорошо, что тебя не Витей зовут. Ненавижу это имя.
— Поехали куда-нибудь.
И мы направились в «Территорию» — лучший ресторан японской кухни в Минске.
— А здесь хорошо, — Катя окинула взглядом интерьер ресторана.
— Ну да, — согласился я и, наверное, впервые за пять лет рассмотрел обстановку заведения. Низкие кожаные диваны, столы эбенового дерева, конусовидная лампа на длинном тонком шнуре, в свете которой эффектно играл дым от моих Sobranie Black Russian, — в «Территории» действительно было здорово. Я наслаждался отличной едой и видом чудесной девушки напротив. Катя пила единственную чашку капучино, хотя, как призналась спустя некоторое время, очень хотела есть и лишь природная скромность не позволила ей «развести» меня на ужин. Мы говорили обо всем на свете, и мне очень хотелось, чтобы этот необыкновенный вечер, плавно перешедший в ночь, никогда не заканчивался. Может быть, я запомнил не все, о чем она говорила в этот вечер, я могу забыть звук ее голоса, но на всю жизнь в моей памяти останется взгляд ее чистых, счастливых глаз.