— Что ж это происходит?! Бьют ни за что ни про что средь бела дня, — недоумевал я. — XXI век все же на дворе…
— Это во всем мире XXI век, а здесь же Бе-ло-рус-си-я, — по слогам произнес Дима, русский по национальности. — Скоро будут судить банду Морозова — ОПГ из Гомеля, там около пятидесяти обвиняемых. Прямо в СИЗО судить будут. Менты рассказывали, что в актовом зале огромную клетку сооружают. Вот «Алмаз» и тренируется — на месте, так сказать, будущих событий.
— Д-а-а, блин, дела…
Две недели после этого весь централ били изо дня в день. Заходили во время просчетов, в основном вечерних — малейший шепот или, не дай бог, косой взгляд в их сторону — и вся хата убита в кровь. Просто так. На ком еще тренировать жестокость, как не на бесправных заключенных?..
В другой раз Батона привезли в суд — статья от трех до двенадцати. Иск в $300 тыс. и трое малолетних детей. «Вину признаете?» — «Нет». — «Прошу назначить наказание в виде двенадцати лет лишения свободы с конфискацией имущества». Приговор — через месяц. Перед ним — бессонная ночь, и не одна. Утром заказали с вещами. Завтрак на скорую руку, пачка крепких Marlboro, «отстойник», ожидание. Час, два, три. Всех уже увезли. «Эй, а как же я?» — «Жди, приедут и за тобой». Ждет. До пяти вечера. Подняли в хату.
— Димон, ну сколько привез?
— Нисколько.
— Где ж ты весь день шлялся?
— На «сборке» просидел, даже до суда не довезли.
— Да уж… Может, и к лучшему, дали б «десятку».
— И не говори.
— Когда в следующий раз?
— Через месяц опять.
— Держись, братуха.
Спустя месяц томительного ожидания Батона все-таки довезли до суда. Опять «отстойник», на сей раз в суде, ожидание… В зал так и не подняли.
— Дима, ну что?
— Ничего, все повторилось. В «стакане» день просидел. Детей бы хоть пожалели.
— Эти пожалеют, как же…
И только через три месяца, когда его нервы стали окончательно сдавать, Батону объявили приговор — восемь. Строгого. С конфискацией. И трое малолетних детей…
Когда в первый раз в жизни едешь в суд, не по себе от мысли, как будут смотреть на тебя друзья, родные и близкие. Стыдно, что ли, как-то и неуютно. И дрожь по всему телу от волнения.
Вводят в зал: клетка, конвоиры, казенная мебель, яркий дневной свет, от которого уже успел отвыкнуть, семья и близкие друзья. Взгляды у всех теплые, ласковые, сочувствующие — ни одного осуждающего, зря я переживал. Сидишь, как зверь в клетке, и некому тебе помочь — даже адвокат от тебя черт знает где сидит, хотя даже в той же России защитник находится рядом с тобой и может подсказывать и советовать.
«Паша-а-а, помни, о чем мы договорились!» — А он все равно несет то же, что и раньше. Правы были Дрешер и Флад. Я шел на процессе «паровозом» — то есть главным обвиняемым по делу. Прокурор не увидел доказательств по части предъявленных эпизодов и переквалифицировал обвинение на часть 3 статьи 212 (от трех до десяти). Ну слава богу — уже полегче. Запрос: Батюку и Воропаеву — по три года, Павловичу, как организатору, — три с половиной. Вообще отлично! Приговор — на следующий день. Ночь без сна, красные глаза, кофе, сигареты, нервы ни к черту. Судья зачитывает нарочито медленно: «Назначить наказание… Батюку и Воропаеву… в виде трех лет… ОГРАНИЧЕНИЯ свободы… Павловичу… в виде пяти лет… ЛИШЕНИЯ свободы с отбыванием наказания в колонии усиленного режима… применить к Павловичу… дополнительное наказание в виде конфискации имущества…»