— Бабы нам только не хватало, — чертыхнулся Николай.
Павел нервно покусывал губы. Нажать на спусковой крючок, чтобы выполнить приказ Центра — ликвидировать предателя, он готов был без колебаний. Но то, что сейчас происходило перед ним, породило в душе смятение. Стрелять в Люшкова на глазах женщины и ребенка — на такое он не рассчитывал. Их присутствие смутило не только его.
— Бабу с пацаном приволок? Охраны нет? Ясновского тоже? К чему бы это? — недоумевал Николай.
— Коля, кончай накручивать и без того тошно! — оборвал Гордеев. Поведение Люшкова сбивало с толку, и он терялся в догадках:
— Ребята, чтобы все это значило? Зачем притащил женщину и пацана? Где Ясновский? Может, это подстава Дулепова?
— Дима, все проще, у сына болячка, — пытался успокоить их и себя Павел.
— Это когда же он успел настрогать? — усомнился Николай.
— Пацан любовницы, — предположил Дмитрий.
— Похоже, так.
— Ладно, нам его не крестить. Филеров видите?
— Вроде нет, — ответил Николай.
— Он один. Должно получиться! — к Павлу возвращалась уверенность.
— Да. Одно только хреново — мы уже тут глаза успели намозолить, — посетовал Гордеев.
— Василич, а если свернуть туда? — Николай показал на арку проходного двора.
— А что? Оттуда я пешком пройду, — поддержал Павел.
— Многовато времени уйдет! Секунд двадцать останешься без прикрытия, — не решался менять позицию Гордеев.
— Дима, зачем оно?
— А водила?
— Пока он расчухается, успеете забрать, — настаивал Павел.
— Ну что? Едем, Дима? — и Николай потянулся к ключу зажигания.
— Погоди, — не спешил со сменой позиции Гордеев и перевел взгляд с аптеки на улицу.
На стоянке перед харчевней в этот «мертвый час» стояли две пролетки и три машины. Поблизости от нее, подобно гнилому зубу, торчал китайский мостовой ресторан. Вся его жизнь проходила у тротуара на утоптанной глиняной площадке. Несмотря на ранний час, она била ключом. Рикши, грузчики, лотошники и нищие коротали время за чашкой чая чабэй и дешевой мучной похлебкой в ожидании клиента, поденной работы и милостыни. Холодный ветер вынуждал их теснее жаться к огромной металлической бочке, под которой сердито потрескивало пламя. Внутри нее булькало и издавало сладковатый запах бурое варево. В его парах медленно вращалась большая деревянная катушка, на которую была намотана посеревшая от пепла мучная лапша. Худые, грязные руки тянулись к ней и норовили урвать побольше. Повар был безжалостен, его палка тут же настигала голодного неудачника.
Малыш Ван, накануне перебравшийся со свалки на новый пост наблюдения, наловчился обводить вокруг пальца этого цербера. В тот самый момент, когда палка опускалась на руку очередной жертвы, ему удавалось ухватить небольшой кусок лапши. Одержав маленькую победу, Малыш Ван тут же прятался за спины жаждущих получить свою порцию лапши и, посасывая солоноватое тесто, следил за тем, что происходило вокруг аптеки.