— Ты доберись сначала, — посоветовал я, пальнув в воздух. — Всем лежать мордой в пол.
Сергей поняв первым, что власть переменилась, и спорить с заряженным шпалером чревато для здоровья, замер, растянувшись в пыли. Чудесно исцелившийся калека, крутя головой, пытался разглядеть меня, но глаза с узившимися до самого предела зрачками, улавливали слишком мало света. А то как же? Закон Ньютона о сохранении энергии работает всегда и везде. Свою долю света Федоров уже получил, и ему ее хватит минут на десять.
— Лежать, сказал.
Ударом рукоятки я напомнил бывшему компаньону значение слова "лежать". Вообще, какой-то я жестокий стал в последнее время. Раньше, чтобы засадить кому-нибудь в челюсть, меня надо было упрашивать довольно долго, испытывая мое почти безграничное терпение. Да, нервы стали ни к черту. Закончится это все — поеду на курорт какой-нибудь, отдохнуть.
Теперь царила настоящая идиллия: поверженные злодеи лежали на земле, а хорошие парни стояли на ногах. Правда, один из них ослеп на непродолжительное время, но это само пройдет.
— Предупредить-то мог, — прорычал Пчелкин, быстро мигая незрячими глазами.
— Не мог, — отрезал я, беря монтировку.
Мощным рывком завершив начатое Сергеем дело, я достал с заднего сиденья спортивную сумку, явно с вещами Кирилла, и два недостающих кейса. Подогреваемый любопытством, дрожащими от нетерпения руками, я открыл один чемодан.
Господи Иисусе! Жизнь, долгое время текущая беспокойной бурлящей черной рекой по каменистому руслу, внезапно изменила свой цвет и направление, став молочной рекой в кисельных берегах. В чемодане, в плотно упакованных пачках, лежали стопки долларовых банкнот! Не веря своим глазам, боясь, что это — галлюцинация, вызванная яркой вспышкой, я открыл еще один кейс. То же самое! Я положил руку на шершавый купюры, погладил воротник президента, провел пальцем по надписи "The United States of America". Баксы так никуда и не исчезли и не превратились в черепки, оставаясь зелеными бумажками. Черт побери! Я находился так близко, в одной машине с кучей этих гребанных гринов, и даже не догадывался об этом!
— Сколько их здесь… — прошептал я.
— А ты пересчитай, — ехидно предложил Федоров.
— Рот закрой, падла, — ответил я. — Пока я тебе его свинцом не залепил.
— Сколько чего? — забеспокоился тезка. — Что пересчитать?
— Я потом тебе покажу, — пообещал я.
Звук открываемой двери, сопровождающийся звоном осыпающихся осколков, заставил меня снова схватиться за волыну. Из остатков автомобиля выполз Мешков. Да, денек сегодня — чудо на чуде. Хореограф был измазан кровью, правая рука вывернута под неестественным углом, но он был жив, что после такой аварии просто невероятно. Брякнувшись, ударившись носом, заработав еще одно ранение, что, в общем-то уже не играло большой роли, Кирилл сел на асфальт, уперевшись спиной в борт Октавии.