— Ну конечно же — обещаю! — юная дама пожала плечами и грустно вздохнула. — Прощай, милый… Не знаю, свидимся ли мы еще хоть когда-нибудь.
Не дойдя до двери, баронесса де Камбрес повернулась и снова бросилась Громову на шею, чередуя рыдания с поцелуями.
Сие трогательное прощание тактично прервал вежливо постучавший в дверь тюремщик:
— Пора, господа. Время закончилось.
Промокнув глаза носовым платком, Амалия через силу улыбнулась и вышла, а, чуть погодя, стражники увели и Андрея. Молодой человек провел ночь в задумчивости и — как и обещал Амалии — в молитвах. Ему почему-то не хотелось сейчас рассуждать здраво — удастся ли баронессе задуманное или нет, вполне может так статься, что и не удастся: смирятся ли оскорбленные мужья с тем, чтобы любовнику их молодых жен была оставлена жизнь? Впрочем, а вообще знают ли они об этом? Вполне могут и не знать, тогда… Тогда, определенно, есть шанс: ведь если не будет мотива личной мести, если просто заткнуть рот — так можно и выслать в колонии, туда, куда Макар телят не гонял. На мужа своего, старого барона де Камбрес, Амалия уж конечно повлияет, как и у каждой супруги, у нее на то есть средства. А вот что касаемо графа дель Каррахас, губернатора и всех прочих… хотя, наверное, средства припасены и для них… Громов сейчас не хотел даже думать — какие, вообще же, был уверен, что поступил правильно — некрасиво отталкивать плачущих женщин, даже если они и…
Как и ожидал Андрей, судебное заседание члены высокого трибунала провели при закрытых дверях и без лишних формальностей типа очных ставок, допросов свидетелей и всего такого прочего, что неминуемо затянуло бы дело и — самое главное — привлекло бы к нему излишнее внимание непосвященных лиц.
Предъявив узнику обвинение в шпионаже в пользу Филиппа Бурбона, верховный судья — в отличие от сеньора губернатора, жизнерадостный толстячок с толстыми жирными губами и масляными глазками — тут же огласил и приговор: казнь через повешение… милостью Его величества добрейшего короля Карла заменяемая лишением дворянского звания и высылкой под надзор в городок Чарльстон в английской колонии Южная Каролина. Южная Каролина — потому что все испанские колонии поддерживали Филиппа Бурбона — это первая причина, а вторая — завтра с утра из Барселоны в Чарльстон как раз отправлялось попутное судно под английским флагом. Получалось очень удобно — произвести гражданскую казнь да сплавить узника поскорее — практически одним днем обойтись.
Не было ни торжественного построения гарнизона крепости Монтжуик, ни зачитанного громовым голосом приговора, все прошло тихо, можно сказать — по-домашнему. Над головой Громова прямо в помещении караульной сломали шпагу да велели снять кафтан, в который и обрядили заранее подготовленный труп какого-то бродяги, живенько вздернутый на свободную виселицу. Далеко-о было видно, как раскачивался на ветру казненный предатель… почти все в Барселоне знали — кто, уж об этом-то позаботились, а уже ночью, тайком, в закрытой карете, отвезли узника в порт, посадив на борт «Святой Эулалии» — так называлось попутное судно.