На ночь остановились в какой-то деревухе, такое впечатление — что на постоялом дворе — на мотель сии грязноватые, крытые соломой хижины явно не тянули, даже до беззвездочного хостела не дотягивали. Старина, блин… И тут — старина. Перекусив черствой лепешкою с сыром и запив все это тепловатой водицей, узники улеглись спать все там же — в клетке, на брошенной стражниками соломе — спасибо и на том. Сильно пахло навозом, и рядом, надо полагать — в хлеву, всю ночь мычали коровы, так, что Громов и вовсе не сомкнул глаз, его уж потом, на пути, сморило — дорожка пошла в гору, стало куда меньше пыли да еще с моря дул прохладный, освежающий ветерок.
— Андрей! А я везде тебя ищу!
— Влада!
Молодой человек обернулся — он стоял на платформе, напротив поезда компании железных дорог Каталонии, из распахнутых дверей вагона ему махала рукой Влада — все в тех же белых шортах и рубашке в клетку, завязанной на животе узлом.
Бросив тяжелый чемодан (и откуда он у него в руке взялся), Громов немедленно подбежал, обнял девушку:
— Ты доплыла!
— Ну да. И ты — я вижу.
— Господи, Влада. Со мной тут тако-ое было! Расскажу — не поверишь. Ты куда едешь-то?
Девушка пожала плечами:
— С тобой — в Фигерас. Помнишь, мы собирались?
— Так и ездили уже… А это что за станция? Жирона?
— Нет. Написано — Матаро.
— Матаро, — тихо повторил Андрей. — Постой! Это ж в другую строну!
— Так нам и надо в другую. В Питер, да!
— Но до Питера из Матаро поезда не…
Что-то тряхнуло, и поезд, и красивое личико Влады вдруг сделались зыбкими, расплылись, исчезли…
Громов поднял голову, схватившись за деревянную стойку клетки:
— Что так трясет-то?
— Так дорога такая, — зевнув, отозвался Жоакин. — Скоро ночлег.
Молодой человек приник к решетке — уже наступали сумерки, но было еще не настолько темно, чтоб не разглядеть узенькие улочки какого-то старинного городка — живописно одетый народ, небольшие двух- и трехэтажные домики, церковь.
— Этот что за город-то?
— Матаро.
— Матаро?! — узник резко обернулся. — У них что тут, карнавал, что ли?
Мальчишка неожиданно засмеялся, показав белые зубы:
— Не, карнавал у них весной, в честь святой Сусанны и святой Эулалии. А сейчас просто — праздник урожая.
— А-а-а, — расслабленно протянул Громов. — То-то я и смотрю — в костюмах все маскарадных.
И в самом деле, в городке был праздник — на площади, встав в круг, веселые, разодетые кто во что горазд люди танцевали сардану, национальный каталонский танец, что-то типа неподвижного хоровода «с выходом». Кто-то пел, кто-то играл на гитаре, за церковью, под старым платаном, крутила разноцветными юбками юная танцовщица цыганка.