— А тебе не понравилось. Да?!
Завелась, завелась девчонка, надулась, замолчала, да так, молча и прошагала до самого кафе, да и там не особо-то разговорилась.
— Душа моя, ты что будешь-то?
— Сколько раз тебе говорить — не называй меня так!
— Хорошо, — покладисто согласился Андрей. — Больше не буду. Так что тебе? Паэлью или буттифара — колбаски?
— Паэлью. А колбасу эту жирную сам ешь!
— И съем! Со всем нашим удовольствием. Пивка только еще возьму. А тебе, как всегда — белого сладенького винца, да?
Влада не отвечала, глядя затуманившимися глазами куда-то вдаль… на красный парусник, неторопливо подходивший к пирсу. Впрочем, до самого причала он все-таки не дошел — встал на якорь на рейде. Видать, и впрямь не очень-то глубины хватало.
— А хочешь, мы с тобой завтра на Коста Браво поедем? Ты ж хотела. В Ллорет де Мар или Блянеш… Бланес — пишется.
— Да что ты мне все объясняешь! — вконец разозлилась девушка. — За полную дуру держишь, да? Думаешь, я тупая деревенская корова!
— Да что ты такое го…
— Нет, думаешь! Я же вижу. Постоянно меня подкалываешь, показываешь, какой ты умный и какая я глупая…
Густые ресницы Влады гневно дрожали, синие глаза метали молнии, как видно, обиделась девушка не на шутку, так, что и есть не стала, бросила вилку на стол, вскочила на ноги:
— Я пошла! И за мной не едь.
— Да постой! — Громов поспешно схватил подружку за руку. — Ну не обижайся! Ничего я такого не думал. Сядь! Вот, сядь и успокойся, ладно?
Ох, он все же был сноб — пусть даже немного — и сам хорошо чувствовал это, да никак не мог удержаться. Что уж тут говорить, нравилось Громову ощущать себя этак как бы над всеми, словно бы парит в небе над прочими приземленными личностями, удовлетворенно ощущая свой интеллектуальный потенциал… Так что права, права девочка. И что он ее так достал-то?
— Ну не сердись. Садись. Сейчас поедим, выпьем. Сегодня вечером, кстати, в отеле — фламенко — я объявление в лифте видел.
— Оно уже третий день висит, — презрительно хмыкнула Влада.
Громов искренне обрадовался — ну хоть что-то сказала, начало есть, к замирению дорога проложена.
— Так тебе — вино?
— Вино. Что спрашиваешь-то?
Подбежавший официант — не тот усатый латыш, что рассказывал о красном проклятом судне — другой, молодой чернявый парень — поспешно приняв заказ, принес вино и пиво.
— Грасьяс, — вежливо поблагодарил Громов. — А ваш напарник… он где?
Парень развел руками — похоже, кроме каталонского и испанского никакими другими языками не владел. Андрей же прилично говорил по-английски, по-французски, при большой надобности, тоже мог изъясниться, что же касаемо испанского… тем более — каталонского… Кроме — «привет», «спасибо», «пожалуйста» больше и ничего практически.