Здесь же, в нашей версии истории, хотя планы взятия Таравы надо полагать, уже лежат в сейфах американских штабов, сама операция пока не проводилась. Слишком много взяла Атлантика — «Айова», «Алабама», «Лексингтон», «Йорктаун», «Интрепид», «Белью Вуд», «Монтрей», повреждены «Нью Джерси», «Саут Дакота», «Банкер Хилл». А с меньшим перевесом американцы не воюют — не хватает сил. До весны — когда поднимет флаг «Миссури», и еще то ли три то ли четыре, вот не помню, надо посмотреть, авианосца типа «Эссекс». То есть, с одной стороны, американцы уже дали японцам передышку в лишние полгода — и если учесть, что тут Япония имеет с Еврорейхом прямую и регулярную связь, один конвой уже прошел и вернулся, и собирается следующий — то Тихий океан обещает стать для американцев еще более кровавым. С другой же стороны, флот Еврорейха выбыл из игры, и война в Атлантике обретает привычный вид сражений в основном с субмаринами, а линейные и авианосные эскадры могут быть переброшены на Тихий океан. И все возвращается на круги своя, только с задержкой на полгода-год, и вместо «Айовы», «Алабамы», «Лексингтона» и «Интрепида» у янки в бой пойдут еще более мощные «монтаны», у нас так и не вступившие в строй, и «мидуэи», не успевшие повоевать.
А как же Спрюэнс, все ж флотоводец и боевой адмирал, допустил такие потери? Так ведь не приходилось в иной истории американцам сражаться против связки «берег, авиация, подлодки, линейная эскадра», и при примерно равных силах! Аналогом Лиссабонского сражения в нашем мире мог бы быть удар по японской метрополии, не в сорок пятом, а в сорок третьем, когда японский флот еще не уничтожен, и авиация не выбита — и навстречу американцам с берега взлетают сотни самолетов, и выходят «Ямато» и «Мусаси», и развертываются флотилии субмарин. И результат вполне мог быть примерно таким же.
Так что, сижу, пишу доклад для Кузнецова, анализ Лиссабонской битвы. И еще одно дело будет сегодня, можно сказать, политическое. Наш «жандарм», старший майор, простите, уже комиссар госбезопасности третьего ранга, товарищ Кириллов, и раньше нам по-дружески пенял, что мы к союзникам относимся едва ли не хуже чем к немцам. Но поскольку в поступках своих мы неукоснительно следовали приказу и линии товарища Сталина, на эти настроения внимания обращали мало, лишь советовали придержать языки. А образ мыслей наш, оказывается, тихо проникал в массы, ладно, видяевцы, с нами общающиеся ближе всех, так оказывается во всей бригаде подплава уже разговоры ходили, что англо-американцы, это такой друг, что с ним никаких врагов не надо — и не только в подплаве. И после того, как чуть было до стрельбы у нас с англичанами не дошло, это когда мы наш трофей из Нарвика вели — так экипажам эсминцев тоже рты не заткнешь, такое началось, и наши, из экипажа гвардейской «моржихи», знаменитой на весь СФ, добавляли — а мы что говорили, правду ведь, британцы спят и видят, как оттяпать себе, что плохо лежит, чего вы еще хотите от нации воров и пиратов — да ведь они сами слухи распускают, что после войны Архангельск им отойдет в концессию, в уплату за ленд-лиз! (прим — эти слухи британцы распространяли, в нашей истории! — В.С.). В итоге, их матросов у нас стали просто бить, поодиночке и толпой — и хорошо еще, что большая часть флота успела перебазироваться в Норвегию, а в Полярном и Мурманске остались лишь тылы. Тут уже обеспокоилось командование флота, и к его чести, предпочло действовать не репрессиями, а убеждением.