«Страус эму, — подумал Нкем. — Вот как они называются».
— Он превратил меня в страуса и запустил в стаю. Двадцать лет я прожила с птицами.
Нкем с огромным трудом заставил себя сосредоточиться на дороге. Проклятая стая эму, бегущая рядом с «ягуаром», и растущее число зевак нисколько не способствовали этому. Он сжал пальцами руль и глубоко вздохнул. «Какая чушь! — думал он. — Сущий бред!» Может, за завтраком ему в еду подсыпали легкий наркотик? Может, кто-то из поваров ненавидит его фильмы? А почему бы нет? Что-то похожее произошло с одним из актеров несколько лет назад. Но вот что удивительно — Нкем верил каждому слову женщины-птицы. Каким-то образом он знал: все, что она говорит, — правда.
— Двадцать лет я старалась не попадаться дяде на глаза, — сказала она. — Его дела шли отлично. Оверри оказался очень удачным рынком для сбыта страусятины. — Огаади выглянула в окно и понизила голос: — Люди все одинаковы. Большинство из них даже не догадывались, что ели страусов эму. Думали, покупают говядину. А дядя считал, что меня давно зарезали и продали. Но он очень хорошо учил меня. Я пряталась весьма искусно, вот только убежать не могла. К изгороди вокруг фермы было подведено электричество.
Нкема осенило:
— А эта гроза… Гроза вчера ночью, она чем-то помогла?
— Верно, — кивнула женщина. — В ограду ударила молния. И я сразу поняла: вот шанс на спасение. И еще больше напугала страусов, заставив их кинуться прочь. А забор все-таки был под напряжением, многие погибли. Я… не ожидала такого. Не предусмотрела. Так расстроилась… — Из глаз Огаади хлынули слезы. — Понимаешь, когда я увидела твой автомобиль, то подумала, что судьба дарует мне еще одну возможность. Я хотела покончить с жизнью…
Ее слова растрогали Нкема. Хотя рассказ граничил с бредом, на уровне подсознания он ощущал, что их судьбы похожи. Он тоже не от мира сего. Конечно, умирать он не хотел, хотел просто отказаться от такой жизни.
— Наверное, от удара джу-джу моего дяди разбился, — проговорила Огаади.
По мере их продвижения все больше автомобилей замедлялись. Вскоре Нкем понял, что быстрее двенадцати миль в час ехать не может. Ни Огаади, ни ее страусиной стае это не понравилось. Птицы, разозлившись, вновь принялись издавать звуки, напоминающие барабанный бой. А женщина выказывала все больше признаков беспокойства, поглядывая на сопровождающую толпу любопытных.
— Что тут делают эти люди?
— Не бери в голову! — брякнул Нкем. — Ну кто откажется задержаться и поглазеть?
Далеко впереди движение совсем замедлилось, это смахивало на новую, жутко неприятную пробку. Вдруг Огаади повернулась к Нкему и с выпученными глазами воскликнула: