— Ауо! — воскликнул Нкем, хлопая в ладоши около уха.
Зверь развернулся и умчался прочь, лавируя между машинами, и скрылся в роще на правой обочине.
Нкем неподвижно сидел, не сводя взгляда с глубокой борозды длиной в фут. Будучи ребенком, он трижды, как и в этот раз, расходился на волосок со смертью. В три года несколько кур попытались заклевать его насмерть. Он отлично помнил их молочные глаза и раскачивающиеся головы, как будто под черепами птицы ощущали нестерпимый зуд и пытались от него избавиться. По счастливой случайности мама оказалась рядом. В ту же ночь эти курицы оказались обезглавленными в котле. И никто ничего не сказал об их убийственном взгляде.
Когда Нкему исполнилось семь лет, обезумевшая коза с молочно-белыми глазами хотела его забодать. Спасли его только от природы быстрые ноги. Этот зверь мотал головой так же, как и куры.
Последний случай произошел в двенадцатилетнем возрасте. Нкем шел домой по оживленной улице, как вдруг сумасшедшая лошадь с белыми глазами, без всадника, яростно тряся головой, кинулась в его сторону.
В нескольких футах от цели ее сбил переполненный автобус, потом резко свернул, врезался в грузовик и с ним вместе свалился с моста. По всей дороге и в окаймлявших ее кустах валялись изувеченные тела. В неглубокой речке под мостом плыли мертвые и раненые; кто-то звал на помощь. Целый и невредимый, но получивший сильнейший шок, Нкем просто не мог сдвинуться с места.
Это событие стало кульминационной точкой в жизни двенадцатилетнего Нкема. Перед самой катастрофой он думал лишь о своем урчащем животе. Он не ел досыта вот уже много дней. Родители купили ему учебники, а значит, денег на пищу почти не осталось. Он уродился седьмым сыном в семье бедного бататовода и его хромой жены, и только что из-за него умерло столько народу. Погибла и лошадь, подчиняясь силе, которая завладела ее разумом.
Ужасная сцена накрепко врезалась в память, совершенно вытеснила чувство голода. Именно в этот миг Нкем захотел стать актером, отказавшись от давнишней мечты изучать медицину. Он так и не выяснил, откуда взялась лошадь, куда подевался ее всадник. Но, помимо всего прочего, он навсегда запомнил конские глаза — молочно-белые, однако не слепые. Тот же самый взгляд он увидел только что, двенадцать лет спустя.
Он выключил зажигание, покинул автомобиль и провел пальцами по шероховатому разогретому стеклу. Борозда получилась весьма глубокой, как будто животное развернулось нарочно, чтобы прочертить отметину на окне. Женщины в фургоне замолчали и уставились на Нкема, словно воочию увидели Лазаря. Водитель грузовика высунулся в дверцу: