— Я пробуду здесь еще часика два, — сказал он. Рик взял со стола связку ключей от машины и покрутил ею в воздухе.
— Похоже, мы с вами останемся вдвоем, Миа.
Он вовсе не выглядел расстроенным, но Миа была разочарована. Дома ее ждала работа над основанием скульптуры, она и так уже задержалась. Но она чувствовала себя голодной. Работа может подождать.
Они поехали в город и устроились за угловым столиком в небольшой уютной пиццерии. Миа предупредила Рика, что ей нужно заказать вегетарианскую пиццу.
— Итак, — сказал он, когда официантка принесла ей лимонад, а ему пиво, — я слышал от Джеффа, что вы довольно талантливый скульптор. «Само совершенство» — вот как об этом сказал мне Джефф.
— Неужели вы говорите с ним о чем-то кроме работы? — удивилась она. — Он всегда такой замкнутый. — О, как она бы хотела услышать от самого Джеффа то, что сейчас сказал ей Рик! Интересно, говорил ли он о ней еще что-то?
— Он все время думает. — Рик высыпал немного соли на красную крышку стола и принялся чертить пальцем по образовавшемуся белому пятну. — Поначалу он показался мне здорово загадочным. В первый день нашей работы мне даже стало не по себе. Мы были вдвоем во всем складе, так я подумал: «Какого черта ты сшиваешься здесь, Смит? Ты ведь совсем ничего не знаешь об этом парне — а вдруг он маньяк-убийца?» — Рик закатил глаза. — Ну, я, конечно, попытался его разговорить. Мы как раз расчищали себе рабочее место, и я уже взбесился от игры в молчанку. Он не ответил ни на одно из моих великоумных замечаний, которые я изрекал в течение нескольких часов. Похоже, он их попросту не услышал. А когда мы кончили с перестановкой, он уселся за стол с тетрадью и карандашом и устремил в пространство задумчивый взгляд. Тогда я решил, что лучше уж его не трогать.
Рик замолк на минуту, и Миа вдруг подумала, что совершенно не знает этого юношу, сидевшего с ней за одним столиком. Он оказался гораздо более живым и деятельным, чем ей казалось поначалу. Во время своего рассказа он все время играл с кучкой соли на столе, то и дело поглядывая на нее, и всякий раз при этом она поражалась сине-зеленому цвету его глаз.
— И отправился я шататься вокруг склада, чувствуя себя последним дураком. — Он покачал головой и отпил пива из кружки. — Абсолютно никчемной личностью. Прошло… да, наверное, часа два, пока он наконец меня позвал, и перед ним лежало уже не меньше тридцати листов, сплошь исписанных такими уравнениями и фигурами, каких я и в глаза-то не видел. Я честно сознался, что все это — не для моих куриных мозгов. А он отвечает: «Нет, это не так. Вы исключительно талантливы». — Рик рассмеялся. — А я говорю: «Откуда вам это может быть известно? Вы ведь только и видели, как я ворочал ну чертову мебель». Тут он как улыбнется — а я-то думал, у него и мышц-то таких на лице нет, — и заявляет, что прекрасно