— Не знаю, как кому, а я ем, и еще есть хочется.
— Что-то тебя опять на кислое потянуло, — без улыбки пошутил Шугачев.
Поля залилась краской, как девочка.
— Бесстыдник ты, Витя!
Максим захохотал.
— А что? Подари, Поля, миру еще одного зодчего.
— Да нет, хватит уже. С этими зодчими замучилась. — Она опять вздохнула.
Чтоб открыть дверь на балкон во всю ширину, иначе бочка не проходила, пришлось отодвинуть шкафчик с посудой. Да и над бочкой, в которой было пудов восемь капусты, покряхтели. Шугачев запыхался. А у Максима тут же возникла идея.
— Послушай. Если этот шкафчик втиснуть между плитой и стенкой? Войдет? — Он прикинул. — Войдет. А холодильник переставить к двери. Тогда стол можно поставить здесь. Будет просторнее и удобней хозяйке. Правда, Поля?
Шугачев почему-то разозлился.
— Пошел ты к черту со своими интерьерами! Надоело. Дизайнер несчастный! — Слово «дизайнер» у Виктора уже давно стало бранным.
Хозяйка ужаснулась от такого обращения с гостем. Поблагодарил, называется, за помощь, за добрый совет.
— Витя! Ты ошалел! Как можно?
— Да ну его! У меня его идеи в печенке сидят, — сказал Шугачев и пошел в ванную.
— Простите его, Максим, — попросила смущенная Поля.
— Не расстраивайся, пожалуйста. Что я, Витьки не знаю? Или впервые слышу от него такие речи?
— Перемываете косточки? Но не забудьте высушить! — уже весело крикнул из ванной Шугачев и, хлопнув дверью, пошел в комнату к детям, которых хозяйка выгнала из кухни, когда выкатывали бочку.
— Вы же знаете, какой он консерватор! Сколько я воюю, чтоб заменить кое-что из мебели. Люди беднее нас гарнитуры покупают. А он ни в какую. У него, видите ли, принцип, — она снова вздохнула и пожаловалась: — Трудно мне с ними, Максим. Каждый со своими выдумками. Верочка такая общительная была. Помогала мне и все институтские новости рассказывала. А теперь… Будто подменили девочку… Недели две уже. Замкнулась. Никому ни слова. По ночам плачет… Я ведь слышу. Может быть, вы, Максим, поговорили бы с ней. Она вам доверяет. Другу семьи дети иной раз расскажут то, чего не скажут родителям.
— А что, если я это сделаю сейчас?
Полина благодарно улыбнулась.
На его стук в дверь Вера ответила не сразу. Через минуту открыла и как будто удивилась, хотя, конечно, слышала его голос.
— Вы? Простите. А я думала, Катька дразнится. Все не дает покоя.
— Добрый вечер, Вера.
— Добрый вечер.
— Можно войти?
— Пожалуйста.
Следом за ним вошла и Катька.
Вера взяла сестру за воротник и довольно невежливо выставила за дверь, повернула ключ.
Катька протестовала, стучала в дверь кулачками. Но вскоре затихла — мать молча увела ее на кухню.