Один раз ей даже показалось, что она наконец влюбилась, но… объект влюблённости ушёл из её жизни так же, как и пришёл — внезапно, случайно, низачем. Сломал привычный распорядок, поселил в стенах запах, сначала такой близкий и желанный, а потом агрессивный и чужой. Ушёл, оставив пустоту и единственное желание — уже договориться с кем-то. Это желание, впрочем, растаяло через какое-то время в её детской душе, как дымка.
А через некоторое время на последней странице блокнота, исписанного по этому поводу признаниями, страстью, болью и пеплом её души, появилась строчка:
«В книгах пишут о безумной любви, а в реальности торжествует истерика…»
Но однажды случилось то, что не оставило камня на камне от её предыдущей жизни, стерев за короткий срок из сердца и мыслей не только все воспоминания о деталях, но даже веру в то, что это действительно была ЕЁ жизнь…»
Рассказ пятый
«В тот день, придя с работы, Маша вдруг, ни с того ни с сего, что было для неё характерно, решила приготовить себе ужин. Надо сказать, что обычно она очень редко ела дома — не любила долго находиться одна. Знаешь, иногда общество других людей нужно не потому, что ты не можешь без него обходиться, а потому, что не хочешь, чтобы твои собственные мысли долго оставались наедине с тобой.
Но сегодня она ещё с середины дня вознамерилась вкусно пострадать, позволив тем самым мыслям терзать её, как им заблагорассудится. А для этого была необходима обстановка, призванная поддержать и усугубить это состояние.
Так что, смешав водку с вермутом один к одному — для воодушевления, Маша принялась за изготовление салата. А когда тот был готов, она присела перекурить, вновь наполнив опустевший стакан. Незатейливые действия всегда вызывали у неё в душе ощущение комфорта. Вот и сейчас, закурив, Маша попыталась представить, как она поджарит немного мяса, но картинка почему-то не принесла ей должного удовольствия. Тогда она решила ограничиться консервированным эквивалентом. Сотворять из еды культ не было в её правилах. Да и не в еде как таковой было дело.
Докурив, Маша достала банку и консервный нож. «Как они управляются с этими железяками?» — думала она, имея в виду мужчин. Тем всегда было проще вскрыть десять таких банок, чем помыть одну тарелку. Видимо, даже в этом они находили клочки чувства собственного достоинства — читай «превосходства». «Никак не могу запомнить, какой частью надо прикладывать, а на что нажимать?» Она сильно надавила на рукоять, но… вместо того чтобы проткнуть тонкую крышку, нож вывернулся из-под руки и полоснул по указательному пальцу…