Он разбил над сковородкой два яйца и перемешал их деревянной ложкой. Достал из духовки картофелину, положил на тарелку фасоли и понес к столу. Посолив картофелину и яичницу, он принялся есть.
— Рецепт из твоей поваренной книги? — спросил он мрачно.
— Слушай, ты же знаешь: я была занята стиркой, потом ходила за продуктами, пока ты развлекался со своими косилками.
— Я не развлекался, — сказал он.
— Ну и я тоже.
Она села, поставив перед собой тарелку с картофелем, разрезала картофелину, положила масла, рубленого чеснока, немного тертого сыра. Тушеную фасоль она полила вустерским соусом и добавила острой перечной приправы «Табаско», на отдельной тарелочке нарезала помидоры, полила оливковым маслом, лимонным соком, посолила, поперчила, посыпала репчатым луком.
— Могла бы и мне приготовить, — заметил Джон.
— Да что же это такое! — воскликнула Клэр. — Ты что, не в состоянии сам разрезать помидор?.. Даже Томми и тот умеет помидоры резать.
— Ну а фасоль…
— Джон, прекрати. Вот вустерский соус. Вот «Табаско». Я же сказала: бери сам.
— Терпеть не могу горячего, — капризно затянула Анна, отвлекая родителей от ссоры.
— Можно мне немножко пива? — включился Том.
— Конечно, нельзя, — бросила Клэр. Она краем глаза заглянула в «Дейли мейл», которую купила по дороге из магазина, поправила ее локтем, чтобы удобней было читать, и уже открыто уткнулась в первую страницу. Дети шумно заспорили, можно ли Анне второй стакан апельсинового сока, потому что у нее стакан меньше, чем у Томми, а если он нальет себе второй, она возьмет третий, а если он выпьет миллион стаканов, тогда она — миллион и еще один. Джон сидел молча — он злился из-за обеда, но не хотел продолжать препирательства, чтобы не касаться проблемы эмансипации, которая, как и проблема частных школ, была предметом их вечных споров.
— У нас гостей не ожидается? — спросил он вечером.
— Может быть, Тэдди и Таня заглянут, но это не наверняка, — отвечала Клэр, не отрываясь от газеты.
— Со всем своим выводком?
— Если соберутся приехать, то, разумеется, все вместе.
Джон вздохнул. Клэр подняла голову и посмотрела на него.
— Наша беда в том, — сказала она, — что мы никого не можем принять с ночевкой.
— А Масколлы? Они-то уж могли бы оставить детей в Лондоне.
— Они еще в Норфолке. И потом, кому по душе оставлять детей?..
— Генри относится к этому спокойно.
— Почему ты так думаешь?
— Его не слишком волнует семья.
— Ну, не сказала бы.
— А его вечные интрижки?
— Сплетни. И потом, это вовсе не означает, что он не любит своих детей.
Джон поднялся и пошел к плите налить себе кофе.