— Вы не оставляете недоговоренностей. И уверены в своих суждениях.
— Я знаю, что говорю. Я бы предпочел умолчать о том, что сейчас скажу, но времени щадить ваши чувства у меня нет…
— Никаких чувств у меня не осталось. Говорите, что хотите.
— Ваша жена сказала вам, что она француженка, верно?
— Да. С юга Франции. Из Лур Баруз, на границе с Испанией. В Париж она приехала много лет назад. Жила здесь с теткой. А что?..
— Приходилось ли вам встречаться с ее родственниками?
— Нет.
— Они не были у вас на свадьбе?
— По зрелом размышлении мы решили не приглашать их. Разница в возрасте между нами их бы смутила.
— А как же тетка, живущая в Париже?
— Она умерла еще до нашей встречи с Анжеликой… К чему вы клоните?
— Ваша жена была не француженка. Сомневаюсь, что существовала тетка в Париже. И семья ее вовсе не из Лур Баруз — хотя близость к Испании придумана не зря. С ее помощью можно было многое скрыть и, наоборот, многое объяснить…
— Что вы имеете в виду?
— Она венесуэлка. Двоюродная сестра Карлоса, его любовница с четырнадцати лет. Они работали в паре. Давно. Мне сказали, она была единственным человеком, которого он любил.
— Шлюха.
— Орудие в руках убийцы. Хотел бы я знать, сколько преступлений она подготовила. Сколько достойных людей лишились жизни из-за нее…
— Я не могу убить ее дважды.
— Зато можете использовать ее. Точнее, ее смерть.
— Безумная идея, о которой вы говорили по телефону?
— Единственной безумной идеей будет добровольно расстаться с жизнью. Выиграет только Карлос. Он по-прежнему будет стрелять… устраивать взрывы. А вы прибавите свое имя к его послужному списку. Еще один сиятельный труп, замыкающий длинную вереницу его жертв. Вот безумная идея!
— А вы, значит, поступаете рассудительно? Принимая на себя вину за преступление, которого не совершали! Ответственность за смерть шлюхи! Становясь объектом охоты из-за убийства, совершенного другим!
— Это лишь часть замысла. Впрочем, существенная…
— И не нужно говорить мне о безумии, молодой человек. Прошу вас, уйдите. То, что вы мне сказали, даст мне мужество предстать перед Всевышним. Если когда-либо какая-то смерть и была оправдана — ее смерть от моей руки. Я повторю это пред ликом Христа.
— Стало быть, вы уже списали себя… — произнес Джейсон, только теперь заметив, что карман генеральской куртки оттопырился от пистолета.
— Суда я не перенесу, если вы имеете в виду это…
— Чудесно! Сам Карлос не сумел бы изобрести ничего лучше! Ему даже не придется пускать в ход оружие. Зато тем, кто ведет подсчет, будет ясно, что это его рук дело.
— Тем, кто ведет подсчет, ничего ясно не будет. Просто сердечная болезнь, приступ… А что там будут плести убийцы и воры, меня не интересует.