— Он собирается встречать вас в аэропорту двадцать шестого. Вам надо бы послать ему телеграмму.
— Да, я знаю.
О ее отъезде они раньше не говорили, обходя эту тему, словно отъезд был просто некой отдаленной перспективой. Он не имел отношения к «тому, что произошло», он был неизбежен, и все. Мари сказала, что хочет ему помочь, он согласился, полагая, что ложная благодарность вынуждает ее остаться с ним на день-два, — и был ей признателен. Это все, что ему было нужно.
Поэтому они и не говорили на эту тему. Они обменивались словами и взглядами, смеялись; неловкость прошла. Иногда на них накатывали первые волны приязни, оба угадывали ее и отступали. О большем они не помышляли.
И потому они снова и снова возвращались к изначальной ненормальности «того, что произошло». И прежде всего — произошло с ним, поскольку он был неумышленной причиной того, что они оказались вместе… вместе в номере маленькой провинциальной гостиницы. Ненормальность. Она не вписывалась в разумный, упорядоченный мир Мари Сен-Жак и дразнила ее строгий, аналитический ум. Иррациональные вещи должны быть проверены, разгаданы, объяснены. Мари была неутомима в захвативших ее поисках, настойчива, как Джеффри Уошберн на острове Пор-Нуар, но без его терпения. У нее не было времени, она знала это и иногда бывала настойчива до жестокости.
— Когда вы читаете газеты, что вам бросается в глаза?
— Бардак. Похоже, повсеместный.
— Серьезно. Что вам кажется знакомым?
— Почти все, но не могу сказать почему.
— Например.
— Сегодня в утренних газетах была заметка про американские военные поставки в Грецию и последующие дебаты в Объединенных Нациях. Советы выразили протест. Я понимаю, что это вещи важные: соперничество держав в Средиземноморье, вспышка на Среднем Востоке.
— Еще пример.
— Была статья про восточногерманское вмешательство в деятельность Центра связи боннского правительства в Варшаве. Восточный блок, западный блок — это я тоже понял.
— Вы видите связь, не так ли? Вы политически, геополитически восприимчивы.
— Или же у меня совершенно обычная профессиональная осведомленность о текущих событиях. Я не думаю, что когда-нибудь был дипломатом. Деньги в «Гемайншафтбанке» исключают любую государственную службу.
— Согласна. И все же вы осведомлены в политике. А как насчет карт? Вы просили меня купить карты. Что вам приходит в голову, когда вы в них смотрите?
— В некоторых случаях названия вызывают определенные образы, как это было в Цюрихе. Здания, гостиницы, улицы… иногда лица. Но имена — никогда. Лица без имен.
— И все же вы много путешествовали.