Говорю ему: «Ладно, добрый человек, если так, пусть дочь моя едет с тобой. Да только есть одна неурядица. Из одежды у моей Марты лишь рванье, как же в таком виде через всю страну ехать, да перед графиней появляться?». А он в ответ снова кошелек свой развязал, да и говорит, чтобы мы с ней завтра в город шли и купили ей новое платье да обувку. И столько отсыпал, что хватило еще и на бусы, да на медный перстенек с узорчатым камнем зеленым. Марта давно мечтала, что будут у нее бусы, а как перстень увидела, так и вовсе забылась. Хохочет, как ребенок, да все руку свою под солнцем поворачивает — никак не налюбуется.
*****
Сначала Марта как узнала, что я ее в услужение к графине отправляю, так заплакала. Говорит: «Не отдавай меня, матушка. Приданое, — говорит, — соберется. Да и не нужны мне женихи богатые, вот пастух наш, Мориц, на меня заглядывается. И мне он люб». Я всю ночь ее уговаривала, а когда мы одели ее во все новое, так и вовсе уговоров не понадобилось. Она только попросилась, чтобы я ей позволила с подругами попрощаться, да, помню, провожал ее до плетня нашего тот самый Мориц, который любил ее. Зря я не отдала ее за Морица. Пусть бы и бедно жили они, да счастье ведь ни за какие деньги не купишь.
Благословила я ее на дорогу, и отправились они с Яношем к графине.
Марта обещалась мне весточку оттуда послать. «Не далече, чем через два месяца, — говорит, — получишь ты от меня письмо. Попрошу там кого-нибудь, кто грамоту разумеет, написать, а ты пойдешь к священнику, да он прочтет тебе…» Только вот уже полгода скоро пройдет, а весточки-то все нет. Решила я тогда сама в замок наведаться, да посмотреть, как там моя Марта. Может уже замужем, да мать забыла, а может что худое с ней приключилось? Я тогда на деньги-то Яноша и избу подправила, и хозяйство кое-какое завела. Еще и скопила чуток на черный день. Решила я идти, оставила на соседку хату, да пошла в Чахтице — там замок, где моя дочь служит.
*****
Долго добиралась я туда, да добрые люди помогли, нашла я это место. Замок-то графини, он высоко, на холме, а пониже, в деревне, — там поменьше усадьба. Пошла я спрашивать сначала туда. А мне говорят, мол, не знаем мы ничего.
Пошла к священнику, что в церкви местной. А тот глаза прячет и молвит: «Молись, — говорит, — мать, а про дочь твою не слыхал ничего». У кого ни спрошу — все молчат да глаза опускают. Решила пойти к графине и у нее самой спросить про Марту.
Поднялась к замку, а там — стены высоченные до самого неба — шею сломаешь на них смотреть, ворота заперты. Достучалась, вышла женщина, назвалась Катериной. Из себя ничего особенного. Говорит: «Служу у графини, чего надобно?». Я ей про Марту рассказала, говорю: «Уже давно должна быть она в услужении у госпожи твоей, ее у меня взял Янош, горбун, да обещался устроить ее».