Достав одну ампулу, я попытался прочесть на свету надпись на стекле, но буквы были такими маленькими, что их было невозможно разобрать. Это не был адреналин. Мне показалось, что там написано «0,4 mg naloxone», однако легче от этого не стало, так как я никогда не слышал о таком препарате.
Тогда я развернул клочок бумаги, но и это не помогло. Там были какие-то записи — увы, сплошь по-русски. Положив листок обратно, я закрыл коробку и отложил ее в сторону. Все эти загадки нельзя было отгадать без помощи Стивена.
Сам же Стивен намеревался разделить этот день между лекциями и Гудрун, но сказал, что начиная с четырех часов дня будет недалеко от телефона и я смогу ему позвонить. Я подумал, что вряд ли записки на Мишиных обрывках бумаги настолько важны, чтобы я мчался в университет или Стивен пулей мчался ко мне. Все остальное можно выяснить по телефону. Я позвонил Стивену — Как дела? — спросил он.
— Стены воют, — сообщил я.
— Вот те раз!
— И все же... Не сможете перевести мне несколько немецких слов, если я продиктую их вам?
— Вы думаете, что это умно?
— Остановите меня, если вам покажется, что я говорю лишнее, — предложил я.
— О'кей.
— Договорились. Начнем сначала. — Я прочел по буквам две строчки, написанные от руки на одной из карточек.
Дослушав до конца, Стивен рассмеялся. — Это означает: «С наилучшими пожеланиями. Фолькер Шпрингер». Это мужское имя.
— О Боже!
Я снова, на этот раз более внимательно, осмотрел остальные карточки и заметил кое-что, не замеченное прежде. На одной из них было написано знакомое имя, украшенное лихим росчерком.
Эту карточку я так же тщательно, по буквам, прочел Стивену.
— Там написано: «Наилучшие воспоминания о прекрасном времени в Англии. Твой друг...» Твой друг кто?
— Ганс Крамер, — сказал я.
— Угодили в десятку! — взволнованно воскликнул Стивен. — Это случайно не из Мишиных сувениров?
— Да.
— Это, наверно, автографы. Есть что-нибудь еще?
— Пара записочек по-русски. Но им придется подождать до завтрашнего утра.
— Я буду у вас в десять. Гудрун вас целует.
Я опустил трубку, и почти мгновенно раздался звонок. Очень спокойный женский голос с очень правильным произношением и отчетливым оттенком скуки спросил:
— Это Рэндолл Дрю?
— Да, — ответил я.
— Я Полли Пэджет, — представилась женщина, — из посольства, отдел культуры.
— Рад слышать вас.
Я сразу вспомнил ее облик: коротко подстриженные волосы, длинный кардиган, туфли на низком каблуке и много здравого смысла.
— Для вас пришел факс. Йен Янг попросил меня связаться с вами. Вдруг вы именно его ждете.
— Вероятно, да, — сказал я. — Не могли бы вы прочесть мне текст?