Шабо сделал знак, что таковой существует.
— В Фонтенэ все в порядке?
— Все преотлично.
— Передавай привет следователю.
— Непременно.
Когда он повесил трубку, то не смог бы сказать с полной уверенностью, был ли его друг раздосадован или, наоборот, рад тому, что он уезжает.
— Надо возвращаться?
— Да, дела.
— Может, самое время сесть за стол.
Мегрэ с сожалением оставил одиноко стоять на столе белую коробку, чем-то напоминавшую ему сейчас гроб.
— Не будем об этом говорить в присутствии маман.
Они не дошли ещё до десерта, как позвонили в дверь. Роза пошла открывать, а, вернувшись, сообщила:
— Это комиссар полиции, он спрашивает…
— Пусть пройдет в кабинет.
— Я так и сделала. Он там ждет, говорит, что не срочно.
Мадам Шабо изо всех сил старалась говорить о том и о сем, как если бы ничего экстраординарного не произошло. Она опять извлекала из памяти чьи-то имена, людей уже преставившихся или давно покинувших город, и чьи истории она подробно пересказывала.
Наконец они встали из-за стола.
— Кофе принести в кабинет?
Его подали на троих, и Роза поставила на поднос и бутылку коньяка с соответствующими рюмками, чуть ли не священнодействуя при этом. Пришлось выждать, пока за ней не закроется дверь.
— Ну что?
— Я был там?
— Сигару?
— Спасибо. Я ещё не обедал.
— Хотите что-нибудь перекусить?
— Не стоит. Я уже позвонил жене, что не задержусь и скоро вернусь домой.
— Как все произошло?
— Открыл дверь дворецкий, и я попросил встретиться с Юбером Верну. Слуга мариновал меня в коридоре, пока ходил звать хозяина. Продолжалось это довольно долго. Какой-то парнишка семи-восьми лет появился наверху лестницы и стал меня разглядывать, но его быстро отозвал голос матери. Кто-то ещё меня изучал через приоткрытую дверь, явно старуха, не знаю только мадам Верну или её сестра.
— Как прореагировал Верну?
— Он появился в конце коридора, не доходя до меня трех-четырех метров и продолжая продвигаться вперед, сразу же спросил:
— Вы нашли его?
Я ответил, что принес ему плохую новость. Он не предложил пройти в салон, так и оставил меня стоять у входа, на половике, поглядывая с высоты своего роста, но я отчетливо видел, как дрожали его губы и руки.
«Ваш сын умер», — все же выдал я наконец.
Он мне в ответ:
— Это вы его убили?
— Он покончил с самоубийством сегодня утром в комнате своей любовницы.
— Произвело ли это на него впечатление? — поинтересовался собеседник.
— Мне показалось, что для него это было шоком. Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но ограничился тем, что тихо пролепетал:
— Значит, у него была любовница!
Он не пытался выяснить, кто она, ни что с ней стало. Прямо прошел к двери, открыл её и выпуская, произнес последние слова: