Мегрэ, отказавшийся от машины, начал уже сожалеть о своем решении, ибо не предполагал, что его путь окажется столь долгим, тем более, что солнце стало припекать макушку. Ему понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до перекрестка Гро-Нуайе, после которого, как представлялось, шли уже сплошные луга.
Трое парней, одетых в темно-синие спецовки, с покрытыми лаком волосами, стояли, прислонившись спинами к двери постоялого двора и, видимо, не представляя, с кем имеют дело, поглядывали на комиссара с агрессивной иронией, свойственной сельским жителям по отношению к заплутавшему в их краях горожанину.
— Где тут дом мадам Паж? — осведомился он у них.
— Вы хотите сказать Леонтины?
— Я не знаю её имени.
Этого было достаточно, чтобы они расхохотались. Им казалось странным, что кто-то мог этого не ведать.
— Если вы говорите о ней, то вон та дверь.
Дом, на который они указали, был одноэтажным и настолько низким, что Мегрэ мог рукой дотянуться до его крыши. Выкрашенная в зеленый цвет дверь состояла из двух половинок, как это встречается в конюшнях, — открытой верхней и прикрытой нижней.
Поначалу он не увидел ни души в очень бедно смотревшейся кухне, где наряду с печкой из белого фаянса наличествовал также круглый стол, покрытый клеенкой в клеточку, на котором стояла пестрая ваза, скорее всего, выигранная на какой-нибудь деревенской ярмарке; каминная полка была заставлена безделушками и фотографиями.
Мегрэ качнул колокольчик, подвешенный на тонкой веревке.
— В чем дело?
Он увидел как хозяйка выходит через дверь, распахивавшуюся влево, из комнаты, которая вместе с кухней и составляла собственно дом. Женщине можно было с равным успехом дать как пятьдесят, так и шестьдесят пять лет. Сухая и жилистая, напоминавшая горничную из отеля, она вглядывалась в него с присущим крестьянам недоверием и не подходила ко входу.
— Что вам надо?
Затем сразу же:
— Это не ваше фото они тиснули в газете?
Мегрэ услышал, как кто-то зашевелился в комнате. Мужской голос поинтересовался:
— Кто это там, Леонтина?
— Да комиссар из Парижа.
— Комиссар Мегрэ?
— Думаю, так его и зовут.
— Пусть входит.
Не двигаясь с места, она повторила:
— Входите.
Он сам приподнял щеколду, дабы открыть нижнюю половинку двери. Леонтина не приглашала его присесть, вообще ничего не говорила.
— Вы были служанкой, убиравшейся в доме Робера де Курсона, верно?
— В течение пятнадцати лет. Полиция и журналисты уже задавали мне кучу вопросов. Я ничегошеньки не знаю.
С того места, где он находился, комиссару теперь были видна побеленная комната, стены которой украшали олеографические картинки, ножка высокой из орехового дерева кровати, застланной красной периной; его ноздри уловили знакомый запах трубочного дыма. Было слышно, как мужчина внутри дома беспрестанно производит какие-то движения.