— Вы приперли его к стенке, — вмешалась миссис Зонтаг. — Ведь он же был уверен, что выберется сухим из воды.
— Уйдите-ка отсюда, — сказал я. — Нам нужно переговорить с глазу на глаз.
После недолгого препирательства миссис Зонтаг все же ушла на кухню, однако отказалась отдать мне пистолет, который отобрала у Эллистера.
— Прямо-таки не верится, — тихо заметил Эллистер, посмотрев ей вслед, — что я мог убить кого-то. А ведь я сделал это трижды. Я кончился. Я кончился еще четыре года назад, хотя тогда и не знал этого. Мне тогда же следовало бы застрелиться, и все было бы ясно.
— А что произошло четыре года назад?
— Вы не поверите, если бы я даже сказал вам, — ответил Эллистер, тщетно пытаясь улыбнуться. — Наверное, виной всему война.
— Многие из нас были на войне.
— Я не был. После Пирл-Харбора я хотел пойти служить добровольцем, но медицинская комиссия признала меня неврастеником и не пропустила. В свое время я был неплохим человеком, верил в правду и справедливость и дрался за свои принципы. Я боролся за них в течение целых десяти лет, а затем все рухнуло. Я понял, что больше ни во что не верю. Именно тогда был похоронен мой подробный доклад о результатах моего многомесячного расследования. Дело в том, что окружной прокурор, помощником которого я был в то время, поручил мне расследовать деятельность городской полиции. Вместе с целым штатом сотрудников мы в течение восьми месяцев трудились не покладая рук и составили огромный доклад более чем на тысяче пятистах страницах, где перечисляли все обнаруженные нами вопиющие злоупотребления и беззакония в деятельности полиции, и предложили провести ряд неотложных реформ. С этим докладом познакомились всего лишь трое: прокурор, Сэнфорд и ваш отец. Я понял тогда, что все время находился на проигрывающей стороне, и мне это осточертело. Целых десять лет я работал для других, для общества и ничего от этого не получил. Довольно, сказал я, и в дальнейшем решил работать только для себя, для того, чтобы стать губернатором штата. Я ушел из прокуратуры и выставил свою кандидатуру на выборах в муниципалитет. Мои противники не гнушались ничем, чтобы провалить меня. Против меня подавались голоса еще не родившихся младенцев, иностранцев и не меньше чем двух поколений покойников. Я систематически получал письма с угрозами, моих доверенных лиц избивали, прокалывали колеса их автомобилей. Как-то, уже после неудачных для меня выборов, я случайно встретил вашего отца, и он рассмеялся мне в лицо. Насмехаясь надо мной, он сказал, что, если бы я выставил свою кандидатуру на должность одного из сотни собаколовов в нашем городе, меня все равно бы провалили. И тем не менее он все же боялся меня.