— Конечно, — не моргнув глазом, ответила она, — неужели вы думаете, что я стала бы на него наговаривать? Он был психиатром и от частого общения с сумасшедшими у него самого чердак поехал. Последние пару лет он вообще непредсказуем и я не знаю, что он может выкинуть, когда увидит визу.
— Пойдём быстрее, — сказал Дэвид, направляясь к выходу.
Не доходя до таможни, они услышали площадную ругань и бешенные угрозы Григория Каца. Он бежал от самолета и кричал:
— Воры, они украли мой портфель. В нем был французский одеколон и две бутылки водки. Они всё выпили, а портфель с документами выбросили, падлы. Я на них в суд подам, они еще мне за это ответят, мерзавцы. Григорий Львович не видел ни Дэвида, ни Марины. Он бежал к таможенникам, которые каким-то непостижимым образом полчаса назад поняли его пантомиму и, нарушив закон, пустили в багажное отделение самолёта. Они уже не хотели никакого штрафа, лишь бы отвязаться от этого психа. Получив их разрешение, он подбежал к самолёту, без лестницы забрался в багажное отделение и в ярости стал расшвыривать чемоданы. Портфель, конечно, он не нашёл и считая это происками таможенников, теперь бежал к ним со сжатыми кулаками. Его жена была в ужасе. Она давно уже смирилась с его буйной натурой. Иногда она могла остановить его, но сейчас её вмешательство только ухудшило бы положение. Она готова была принять огонь на себя, лишь бы предотвратить скандал. Сердце её бешено колотилось. Григорий Львович почувствовал это и резко остановился. Он посмотрел вокруг, увидел жену и, изменив направление атаки, заорал:
— Это все ты, все из-за тебя. Зачем ты дала мне этот портфель? Я тебе давно говорил, что взятки до добра не доведут. Кому их давать? Этим что ли? — он махнул рукой в сторону румынских пограничников. — Никогда меня не слушаешь, вот и доигралась. Ну, ничего приедем в Израиль я тебе покажу.
Дэвид не знал, что делать. Зинаида Борисовна дрожала как осиновый лист, а Марина, глядя тестю в глаза, металлическим голосом сказала:
— Видите визу? — она повертела ею у Григория Львовича перед глазами.
Он вслед за визой водил головой из одной стороны в другую.
— Вы мне не ответили, вы видите визу?
— Да.
— Если вы сейчас же не извинитесь перед женой, я вашу визу порву и вы поедете не в Израиль, а в румынскую тюрьму.
Марина глядела на него холодным, немигающим взглядом. Взглядом, который отрезвил его во второй раз. Его невестка, жена его сына. Каким-то чудом она устроила ему визу, а теперь готова её порвать. Что с ним происходит? Он никак не мог вспомнить. Он только видел, как она держала визу обеими руками. Она хочет, чтобы он извинился перед Зиной. Хорошо, он извинится. Он вдруг почувствовал ужасную усталость, голова у него закружилась и он стал медленно опускаться. Дэвид успел поставить под него стул.