За целый месяц от Копица не пришло ни одного письма. Тогда Элла Спаре стала благосклоннее улыбаться крейсландвирту, и обрадованный Фридрих Рейнхард стал кружить подле нее. И с крейсландвиртом можно жить, хоть он и не офицер и имеет дело только с хлебом, маслом и свиньями.
Мутная волна уносила ее все дальше.
1
Марина Волкова уже с полчаса трудилась над расшифровкой последней радиограммы. Шифр был известен, ошибки она не могла допустить, — когда окончила прием, проверила текст, но что-то странное было в этой радиограмме.
Может быть, Акментынь поймет, — подумала девушка. — Вероятно, у него есть дополнительный шифр. «Прекратить действия… немедленно направиться в Елгаву… ждет командир бригады. Место встречи Католическая улица, номер…»
«Почему прекратить действия? Почему направиться в Елгаву? Странный приказ».
Она переписала радиограмму, сожгла черновик и пошла к Акментыню. Лагерь находился в большой роще, вокруг которой тянулась поросшая кустами равнина. Их батальон нигде не задерживался на продолжительное время. Целый год прошел в непрерывном движении и маневрировании, в постоянных стычках. Просто удивительно, что Акментынь ухитрялся здесь держаться. Если бы крестьяне не помогали, не сообщали о приближении отрядов шуцманов и эсэсовцев, партизан давно бы разогнали и выловили по одному. Но Акментынь сумел установить дружеские отношения с окрестными жителями.
«Славный, простой парень. Немного неловкий и застенчивый, но с орлиной душой».
— Шила в мешке не утаишь, — смеялся он каждый раз, когда разведчики доносили о приближении новой карательной экспедиции к месту их непродолжительной стоянки. Достаточно было им зашевелиться, и немцы наступали им на каблуки, рыскали по их следам, как стая голодных волков. То была почти открытая война. Трижды окружали их немцы, но каждый раз оставались в дураках, потому что Криш Акментынь всегда находил какую-нибудь лазейку — реденький кустарник, почти незаметную на однообразной равнине ложбинку, в которую можно было ускользнуть. Мелкие отряды карателей партизаны вообще не принимали в расчет и позволяли им до поры до времени бродить по следам батальона.
— Теперь у нас надежный арьергард, — посмеивались бойцы. Но это не могло продолжаться до бесконечности. Достигнув удобного района, Акментынь молниеносно разворачивал батальон к бою и так разделывал обнаглевших следопытов, что у них живо пропадала охота преследовать хозяев лесов и кустарников. Если сражаться было невыгодно, он внезапно поворачивал батальон в другую сторону и быстрым переходом отрывался от преследователей. Но надолго ли? Первая операция, первое нападение на какое-нибудь осиное гнездо — и сразу обнаруживался новый район действий партизанской части, и не проходило суток, как снова появлялась стая шакалов. Скверный район для партизанской войны. Недаром Акментынь приказал кое-кому из своих людей, главным образом местным, легализоваться и жить у себя дома. В случае нужды у них можно было приютиться, а это значило не меньше, чем помощь оружием.