Он обернулся к Марте:
— Вы куда направлялись-то?
— В Берзмуйжу. Уездный исполком послал на работу в волисполком. Там, кажется, еще и председателя нет.
— Неужели вы ничего не знали?
— Откуда же? Утром я еще разговаривала с заместителем председателя. Они думали отправить меня в Берзмуйжу на подводе, а мне не хотелось ждать. Сказала, что дойду пешком. Путь не очень дальний.
— Ваше счастье, что не стали ждать, — сказал Ояр. — Вместо лошади дождались бы немецких танков и «фердинандов».
— А самое большое счастье — это то, что мы тебя увидели, — подхватила Рута. — Ты посмотри на себя.
— Шинель вам надо сейчас же снять и спрятать в кустах, — посоветовал Ояр.
— Да, это можно, погода еще теплая, — согласилась Марта. Вынув из кармана носовой платок и завернутый в газету ломоть хлеба, она сняла шинель, свернула ее и стала оглядываться, ища удобное место.
— Давайте сюда, я вам ее спрячу, — сказал Акментынь.
Они оставили близ дороги двух наблюдателей, а сами ушли поглубже в лес. Там, под старой елью, Ояр Сникер провел совещание.
— С одной стороны, наша задача теперь облегчается, — сказал он. — Линию фронта переходить не надо. Хоть и не вовремя, но мы уже очутились в немецком тылу; остается только воспользоваться этим обстоятельством и готовиться к постоянному житью в лесу.
— Но ведь не здесь же? — удивилась Рута.
— И здесь неплохо, если бы не было места получше.
— А где получше? — спросила Рута.
— У Савельева. Помнишь, ты сама расшифровывала его радиограммы. Мы направляемся к нему… Подойди сюда, Криш. Маршрут надо всем знать наизусть. Не может разве случиться, что нам придется разбиться на мелкие группки? Предположим, в каком-нибудь месте рассеют нас немцы или шуцманы, а мы друг друга терять не должны.
— Маршрут ясен, — сказал Акментынь. — По какому пути в сорок первом году выходили из Курземе, по тому надо идти и обратно.
— Нам еще надо выбраться на этот путь, — сказал Ояр. — Мы собирались перейти фронт к северо-западу от Тукума, а где мы сейчас? Хочешь не хочешь — придется сделать крюк, пока не выйдем на Кулдигское шоссе.
— Крюк, это что… — пробормотал Акментынь.
Марта наблюдала за ними и удивлялась тому, как спокойно эти люди обсуждали создавшееся положение, — как будто вражеское окружение было для них самым привычным, обыкновенным делом. Когда она сама об этом думала, ее дрожь брала, хотя никто не мог назвать ее трусихой.
Когда партизаны кончили совещаться, Марта попросила совета, как ей быть:
— В уездном исполкоме думают, что я сегодня буду в Берзмуйже. Они на меня надеются… думают, я начну работать.