Она свернула с шоссе и прямо по пашне зашагала к лесу. Войдя в чашу, немного отдохнула, рассчитала, в каком направлении идти, чтобы не отклониться от цели. Теперь можно было двигаться дальше. Ночь была светлая, майская, но здесь, под густыми елями, Эдит лишь с трудом различала очертания кустов и пней. Она шла уже с полчаса, как вдруг наткнулась на какой-то большой предмет. От толчка он подался назад, потом, как часовой маятник, начал качаться взад-вперед. Эдит отпрянула в сторону. «Надо выбраться из этой темной чащи, иначе далеко не уйдешь».
Она нажала кнопку карманного фонарика и осветила странный предмет.
Неестественно вытянувшись, перед ней на еловом суку висел хауптштурмфюрер Ланка. Носки его сапог почти касались земли. В нескольких шагах от него висел Кристап Понте; на той же ели был повешен и шофер.
Эдит закричала и, забыв погасить фонарь, бегом понеслась дальше от этого страшного места. Ветви царапали ей лицо и руки, она несколько раз спотыкалась о корни деревьев, падала, но каждый раз проворно, как кошка, вскакивала и бежала дальше. Бежала и кричала, как охваченный смертельным ужасом зверь.
6
Утром 9 мая 1945 года Ояр Сникер и капитан Савельев собрали своих людей у опушки леса, выходящей на косогор, с которого открывался широкий вид на запад, север и северо-восток. Там, внизу, по зеленеющим просторам протянулось шоссе. По ту сторону его начиналась испещренная кустами можжевельника целина — пастбище ближайших усадеб.
Вначале ничего особенного не было видно, и партизаны не понимали, зачем командиры вывели их сюда. На утреннем солнце искрилась и поблескивала вода в речке и в полевых канавках, теплый, легкий ветерок покачивал ветки деревьев, трепал волосы женщин; как невидимая ласковая рука, скользил он по озимым полям, приглаживая зеленя.
— Ояр, взгляни сюда, направо! — закричал Имант. — Немцы!..
В этом возгласе не было и тени тревоги. И партизаны не повскакали с земли, не схватились за оружие, не приготовили его к бою. Медленно повернули они головы в указанном направлении, щурясь от яркого, слепившего глаза света.
Впереди колонны ехал мотоцикл с прицепной коляской, в ней сидел офицер с белым флагом на тонком длинном древке. В каждом конце пехотной колонны развевались такие же белые флаги. Нестройным шагом, соблюдая, однако, равнение в рядах, колонна — батальон или полк — в полном боевом снаряжении прошла мимо поляны и, как серо-зеленая змея, уползла к югу.
Теперь на дороге показались грузовики, тягачи с орудиями, легкие и средние танки. Их появлялось все больше, и перед каждой частью развевался белый флаг — символ покорности и признанного бессилия. И все эти машины, орудия, тягачи и танки сворачивали с дороги, выезжали по только сегодня построенному временному мостику на целину и там выстраивались в длинные ровные ряды, как для торжественного парада. На дула орудий надевали чехлы, а самые дула направляли вверх. Тогда расчеты каждого орудия складывали свое личное оружие и каски на краю целины и строились в походную колонну, чтобы отправиться за несколько километров — туда, где представители Красной Армии принимали в плен.