— Кто из ваших плотнее всего с ними контактировал? — спросил Резун у майора.
— Капитан Асмоловский. Он ранен.
— Тяжело?
— Достаточно…
— Мы заберем с собой всех тяжелых раненых. Сколько их?
— Одиннадцать человек. А остальные?
— А что остальные? Вертолет не резиновый, товарищ майор. Мы же вообще не знали, что вы здесь и что вас целый батальон. Нам и в голову не приходило, что если на горе наши, помехи могут продолжаться.
— Черт бы его подрал, этого Палишко… — процедил Лебедь. — Что же нам теперь делать?
— Ждите, — только и мог сказать Резун. — Вы же вызвали помощь? Ждите.
— Боеприпасы на исходе.
— Мы оставим… сколько сможем.
— Сколько там вы сможете…
Майор чего-то недоговаривал, как-то колебался.
— Ну, что случилось-то? — спросил спецназовец. — Что вы тут думаете — сказать-не сказать?
Лебедь решительно тряхнул головой.
— А ну, пошли, — сказал он. — Вы — разведка, теперь это ваша забота…
***
— А ведь он умирает… — Резун положил ладонь на шею белогвардейца. — Пульс жидкий, как пиво из бочки. Конашевич, доктора!
Прежде чем длинная фигура спецназовского медика склонилась под притолокой, Резун уже успел отложить в сторону куртку пленника. Взгляд, который он затем кинул на майора, был таков, что Лебедь поспешил сказать:
— Я этого не делал. И не приказывал.
— Что у нас тут? — спросил врач. — Володя, здесь до хрена раненых…
— Валера, это важнее. — Тон не терпел возражений. — Посмотри…
Врач смерил майора тем же самым взглядом.
— Да не я это! — Лебедя бесила необходимость оправдываться. — Летеха, дурак, перестарался.
— Зачем вам это было нужно? — процедил сквозь зубы Резун. — Знаете такую басню — беда, коль пироги начнет печи сапожник? Добывать сведения — это работа военной разведки, майор. Причем мы обходимся без палачества.
— А когда мне было вас дожидаться? — взорвался Лебедь. — Учить — все умные. Что ж ты, такой умный, уложил второго, который в аппаратной сидел? У нас патронов — кот больше бы нагадил, беляки со всех сторон, помощь во как нужна, а тут прилетают какие-то… И учат, мля. Ты не учи, ты вытащи нас отсюда!
Эту тираду капитан не удостоил ответом.
— Валера, что с ним? — повернулся он к доктору.
— Болевая эйфория, скорее всего. — Врач уже шарил в сумке, уже вытаскивал шприцы, иглы, какие-то ампулы… — Шок. Вряд ли что другое. Крови потеряно мало, от столбняка мальчик, я надеюсь, привит… Товарищ майор, и кто же из ваших кадров такой… любознательный?
— Я хотел, чтобы он двери открыл! — голос Палишки был готов сорваться на визг. — А он не открывал! И это не я, это Остапчук! А если он двери не открывал!