— Хорошо. Я позвоню миссис Сивке и скажу, что утром мы будем пить чай с Тинни.
— Спасибо.
Через три часа они уже сидели за столом в гостиной Тинни. Миссис Сивка налила Ханне и Зейлу чай, а Тинни — горячий шоколад. Тинни радостно смеялся, раскачивался на стуле и хлопал в ладоши, пока Ханна рассказывала ему о Техасе и животных на отцовском ранчо. Ему очень нравилось, что у них есть лошади, коровы, куры и даже коза.
Но очень скоро пришло время прощаться. Ханна обняла и поцеловала Тинни, а затем взяла за руки миссис Сивку.
Голубые глаза пожилой женщины наполнились слезами.
— Простите, ваше высочество.
— Вы больше не можете так называть меня. Я просто Ханна Смит.
— Не просто. — Миссис Сивка сжала руку девушки. — Берегите себя.
— Спасибо, я постараюсь, — заверила ее Ханна.
— И будьте счастливы.
— Надеюсь, — ответила Ханна, стараясь сохранять улыбку.
По дороге в аэропорт Зейл и Ханна молчали. Когда Ханна села в кожаное кресло личного самолета Зейла, он резким тоном спросил ее:
— Неужели я должен просто так оставить тебя?
Она обещала себе не плакать, держаться ради себя и Зейла.
— Да.
— А что я должен сказать сейчас?
К ее горлу подступил ком, а сердце наполнила огромная нежность. Она смотрела на него, стараясь запомнить каждую черту его лица, каждое выражение.
— Просто скажи «до свидания».
— Нет.
Она поднялась, взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала его.
— До свидания, Зейл. Мне пора.
Следующий месяц Зейл провел словно в аду. Ему приходилось страдать и раньше — когда Стефан умер от лейкемии, когда его родители погибли в авиакатастрофе. Он тайно плакал, переживая за Тинни, который каждый день скучал по маме, не понимая, почему она не возвращается.
Но ни одна из тех потерь не могла сравниться с болью от расставания с Ханной, которая дала ему то, что не мог дать никто другой, — душевный покой и полноту жизни.
После того как Ханна покинула Рагуву, он ощутил, насколько пуста и бессмысленна была его жизнь до нее. Он жил как на автомате, машинально выполняя свои обязанности, — а потом появилась она и вернула его к жизни. А теперь она, его женщина, уехала — и увезла с собой его сердце.
Долгие недели Зейл почти не говорил, молча передвигаясь из спальни в офис, на парапет и обратно в спальню. В свободное от работы время он бегал, а когда бегать не оставалось сил, ложился на кровать и молился. Он много лет так не молился — с тех пор, как Стефан заболел лейкемией. Тогда Бог не услышал молитв Зейла, но теперь он все равно молился. Он любил ее — страстную, смешную, упрямую Ханну. Любил так, как никогда не любил никого другого.