— А что, если это решать не вам? Что, если ваши научные устремления вызывают у меня нечто вроде благоговения, и я не против, если вы будете расшифровывать дневники вашего отца? Что, если мне глубоко плевать, играете вы в вист или нет, коль скоро вы все же станете хотя бы номинально участвовать в светской жизни? — Лукас наклонился, приблизил губы к ее уху и прошептал: — Что, если я сделаю все, чтобы уложить вас в мою постель и удержать там?
Он быстро обвел кончиком языка очертания ее уха. По телу Сесили прошла дрожь.
— Что, сладкая Сесили, если я не приму отказа? — Герцог повернул голову и стал двигаться поцелуями от ее скулы до рта. Потом прошептал. — Что тогда?
К тому времени, когда он прижался губами к ее губам, Сесили вся пылала от желания. Казалось, все места, которые он ласкал прошлой ночью, пульсировали, ожидая новых прикосновений. Ей хотелось прижаться к нему, чтобы снова испытать те сладостные ощущения, которые доставили ей такое наслаждение прежде.
Сесили без колебания ответила на поцелуй Лукаса, открыла рот и приняла вторжение его языка, отвечая на каждое движение. Стремясь притянуть его ближе, она убрала руки с плеч, одна рука опустилась ниже, другая легла сзади на шею под волосами.
Лукас молча привлек Сесили к себе. Он упивался ощущением ее податливого тела, прильнувшего к нему. Интересно, подумал Лукас, будет ли Сесили отрицать, что их необоримо тянет друг к другу, несмотря на то что сейчас она готова была отдаться ему всецело.
Лукас, с неохотой отстранившись от Сесили, отступил на шаг, даже не пытаясь скрыть явное свидетельство своего вожделения. Ему нужно было чем-то занять руки, чтобы не поддаться искушению снова обнять ее, и он стал оправлять фрак, приглаживать волосы.
— Сесили, вы не можете отрицать то, что появилось между нами, — тихо сказал он. — Влечение такой силы невозможно подавить, и нельзя сделать вид, будто его не существует.
— Уинтерсон, я не спорю, но подобные чувства недолговечны. Я видела браки, основанные на страсти. Как только она проходит, мало что можно сказать в защиту такого союза.
Грустное выражение ее серых глаз пробудило в Лукасе инстинкт защитника. Неужели этот инстинкт до сих пор в нем не угас? Теперь ему хотелось взять Сесили за руки, но он знал — чтобы уладить дело, ради которого пришел, он должен являть собой образец благоразумия, пока не победит.
— Сесили, я не могу и не буду признаваться вам в вечной любви. — Фраза прозвучала более сурово, чем ему бы хотелось. — Я не собираюсь вам льстить или говорить то, что вы хотите услышать. Однако меня к вам влечет, причем еще с того дня, когда я впервые увидел вас на улице возле Египетского клуба. Теперь обстоятельства — или судьба — свели нас вместе. Ей-богу, вы мне не откажете! Говорите, вам нужен брак, основанный на партнерстве? Он у вас будет. Я говорил правду: ваш быстрый ум, ваши способности к языкам меня восхищают. Я сам не ученый, но это не значит, что я буду ревновать вас к научной работе.