Мэдди фыркнула с отвращением:
— Уже надоело про него слушать. Если мне когда-нибудь посчастливится оказаться в обществе Нотона, я ему так и скажу. Но это маловероятно, поскольку он терпеть не может приличный круг знакомств и скорее съест собственные сапоги, чем перешагнет порог «Олмака». Кстати, последнее — его собственные слова. Он это сказал, когда приходил с визитом к Джейми в Эссекс-Грейндж.
— Мэдди, ты говоришь так, будто проводила исследование его выходок, — лукаво заметила Джульет. — Кто-нибудь может подумать, что ты увлечена сэром Питером!
Мэдди слегка покраснела. Сесили это заинтриговало. Она решила, что, когда они с Лукасом навестят лорда Нотона, надо будет присмотреться к нему получше. Однако она не собиралась передавать мужу то, что узнала на этом приеме. Лукасу наверняка известна скандальная репутация лорда Нотона, но если ему об этом напомнить, он может, воспользовавшись правом мужа, запретить ей ехать вместе с ним к этому человеку. Если сэр Питер и впрямь так полон духа соперничества, как утверждает Мэдлин, возможно, он завладел артефактами, добытыми в последней экспедиции лорда Херстона не ради научных исследований, а только для того, чтобы хвастаться перед другими коллекционерами.
Сесили отозвали от кузин, и до конца свадебного завтрака она принимала поздравления, непринужденно беседуя с другими гостями. Сесили сама не ожидала, что ей будет так весело. За последние несколько лет она побывала на многих светских приемах, но ни один не доставил ей подобного удовольствия. Она не знала, в чем причина: в том ли, что она была виновницей торжества, или в том, что у нее появилась уверенность в себе. Но когда Лукас повез Сесили в свой городской дом, она чувствовала одновременно и усталость и, неожиданно для себя, счастье.
Когда карста остановилась на Гросвенор-сквер, это место показалось Сесили чужим и неуютным, и ей захотелось уехать в Херстон-Хаус, а не быть хозяйкой в доме Лукаса. Но она стряхнула с себя это ощущение, решив, что это нормальное последствие резкой перемены в ее жизни.
На пороге дома их встретил дворецкий Уоткинс, а все слуги, какие были в наличии, выстроились в ряд приветствовать новую хозяйку. И именно в тот момент Сесили вдруг отчетливо осознала свое новое положение. Когда она приблизилась к концу шеренги слуг, непомерность того, что она на себя приняла, словно навалилась на нее своей тяжестью, и силы вдруг оставили ее. Заметив это, Лукас взял жену под руку и распорядился приготовить каждому из них ванну и подать обед.
Приведя Сесили в покои герцогини, он сказал: