Сесили даже не успела сформулировать ответ, Лукас ответил за нее. Он процедил сквозь зубы:
— Путешествия ее светлости не входят в круг ваших забот, Лоуренс. Мы пришли сюда, чтобы обсудить вашу последнюю поездку в Египет и узнать, что вы можете рассказать о похищенных предметах из лагеря группы Британского музея и лагеря лорда Херстона.
Замечание герцога, казалось, не особенно задело Дэвида, но при упоминании о кражах он побледнел.
— Ваша светлость, я не понимаю, о чем вы говорите. Очевидно, кто-то пытается…
— Хватит, Дэвид, не юли, — перебила Сесили, которой надоело его вранье. — Нам точно известно, что во время экспедиции были случаи воровства, это не секрет. Вопрос в том, сотрудничал ли ты с моим отцом и мистером Далтоном, который, кстати, приходится братом герцогу Уинтерсону, чтобы вывести этого вора на чистую воду.
Лукас посмотрел на нее непроницаемым взглядом, и было невозможно понять, раздражен ли он тем, что Сесили сама стала задавать вопросы, или доволен ее резкостью по отношению к бывшему жениху. Как бы то ни было, он довольно охотно позволил ей взять на себя ведущую роль.
— Прежде чем я что-то расскажу, — начал Лоуренс, — я хочу получить от вас заверения, что коллеги не узнают о моей роли в плане, который разработал лорд Херстон. У меня могут быть серьезные неприятности, если станет известно, что работник Британского музея сотрудничал с членом Египетского клуба.
— Продолжайте, — отрывисто бросил Лукас.
Сесили наблюдала, как возлюбленный ее юности готовится начать свой рассказ. С тех пор как три года назад их помолвка была расторгнута, чтобы Дэвид мог жениться на другой, у Сесили впервые появилась возможность беспрепятственно разглядеть его. Она не сравнивала его внешность с внешностью Лукаса, ведь в Дэвиде ее когда-то привлекала вовсе не красота. Его интеллект — вот что заставляло сердце биться быстрее. Лоуренс ловко владел словом, обладал острым умом и всегда применял эти качества, чтобы сделать карьеру. Как Сесили теперь подозревала, он использовал ее знания древних языков, чтобы быстрее подняться на самый верх служебной лестницы. То, что она воспринимала как их общий интерес к древней культуре, для Дэвида было всего лишь способом достижения успеха. А когда он получил от нее все, что мог, то разорвал их помолвку и женился на другой женщине, которая могла продвинуть его еще выше. Сейчас, глядя на Дэвида, Сесили испытывала не сожаление, не горечь, а ощущение, будто с ее сердца свалилось тяжелое бремя. Ей больше никогда не придется испытывать чувство вины за то, что тогда, давно, она поступила не так или неправильно высказалась, из-за чего он без сожаления от нее отказался. Теперь она поняла, что ничто не могло бы удержать Дэвида рядом с ней — кроме приданого в размере восьмисот фунтов в год.