Терентий Прокофьевич испытующе посмотрел на Откаленко. Он сильно волновался. Слишком много он сейчас ставил на карту.
— Вам-то что? — переспросил он. — Вам есть что. Делаем так. — И даже привстал на своей тахте. — Директор сейчас здесь, в городе. Арпан с ним. Махно вы знаете. Две вещи с того дела — вот они. — Он кинул на стол. — И пора кончать Ваньку ломать, Игорёк.
— Как это понимать? — насторожился Откаленко, и что-то тонко заныло вдруг у него под ложечкой.
— А так. Я, Игорёк, старый воробей, меня не то что на мякине, на самой хитрой сказке не проведёшь. А ты рассказал мне ещё не самую хитрую, учти. Так вот, тут две вещи. Одну, эти часики, ты завтра утром у Махно найдёшь. Вторую найдёшь у Директора.
— Тоже утром?
— Да. По одному адресу. Получишь его.
— А третий?
— Арпан? Он тоже там. И другие вещи с того дела тоже там.
— А вы сами, Терентий Прокофьевич, хотите сказать мне «пока»? Так, что ли?
— Ты, я смотрю, догадлив.
От волнения Терентий Прокофьевич перешёл внезапно на «ты».
— Ладно, — помедлив, Игорь кивнул головой. — Давайте адрес. В котором часу эти вещи там будут?
— Ещё до утра.
— Ладно, — повторил Игорь. — Но учтите…
— Всё учёл, — нервно оборвал его Терентий Прокофьевич. — И объявляю: конец. Всё завязываю. Слово даю.
— Слово ваше…
— Тоже учитываю. Но буду держать. Из чувства самосохранения.
— Что ж, оно у вас развито, я вижу, — усмехнулся Игорь. — Тогда всё. Давайте адрес. Если соврёте, пеняйте на себя.
— Будьте спокойны. Прежде всего я люблю комфорт. Пишите.
…Ранним утром на дальней узенькой улочке при выезде из города, в мирном, сонном, стандартном доме, в квартире на первом этаже, тихо, быстро, без всякого шума и выстрелов, группой во главе с Откаленко было взято два человека. Хотя неприятности легко могли возникнуть, ибо у одного из этих людей был обнаружен наган. Его владелец просто растерялся от неожиданности. Он, ещё сонный, открыл дверь на робкий звонок Откаленко и был мгновенно сбит с ног. Игорь чётко представлял себе, с кем имеет дело.
А в двенадцать часов на свидание с Ткачуком явился капитан Туркевич, притом не один. Впрочем, и Махно не думал сопротивляться. Всё произошло слишком неожиданно.