— На этой палке котелок висел, видите остатки костра?
Шавров потянул лоскут. Он был совсем мокрый и расползался в руках.
— Да ведь это… Знамя! — ахнул Шавров. — Наше, красное, вот и буквы нашиты, видишь?
На остатках полотнища были хорошо заметны серп и молот и часть надписи: «…единяйтесь!»
— Дядя, — позвал Петр. — Здесь мертвый сидит…
Шавров подошел к порогу будки и увидел полуразложившийся труп. Преодолев невольную дрожь, завернул полу пиджака погибшего и вытащил из внутреннего кармана слипшуюся пачку бумаг. С трудом отодрал верхнюю: это было служебное удостоверение, напечатанное блеклым фиолетовым шрифтом.
«Предъявитель сего, товарищ Идкин Александр Наумович, — прочитал вслух Шавров, — уполномочен вести борьбу с бандитизмом по всей территории Глубокского уезда…»
— Вон еще написано… — показал Петр на стену. Там покачивалась на ржавом гвозде аккуратная дощечка. Шавров снял ее. Надпись была вырезана четко и с точки зрения обращения с материалом очень профессионально, ее сделал либо столяр высокой квалификации, либо художник-гравер. «Казнен по приговору народа», — прочитал Шавров и оглянулся на убитого. Кем был этот человек, как он оказался на плоту, кто его убил и за что — оставалось только гадать. И вновь очень отчетливо, представил себе Шавров приземистую фигуру мужика с парохода и его колючие, непримиримые глаза.
— Страшная это дощечка, — сказал Петр. — Я вам потом расскажу… А этого… Похоронить надо, — деловито предложил он.
— До кладбища не донесем… — засомневался Шавров.
— И не надо, здесь могилу выкопаем.
— Руками? — усмехнулся Шавров. — Что ж… Попробуем.
Начали копать. Вначале гравий пошел легко, но на глубине земля оказалась слежавшейся, твердой и не поддавалась совсем. Шавров сорвал ноготь и выругался.
— Ладно… Документы возьмем, а его… — он посмотрел в сторону мертвеца. — Нагрузим камнями и утопим.
— Похороним, — упрямо уточнил Петр.
— Все едино, — махнул Шавров рукой. — Из земли вышли и в землю ту же возвратимся. Вода ведь по земле течет…
Труп завернули в остатки флага, завязали, в образовавшийся мешок натолкали камней. Плот вынесло на стрежень и поволокло по течению. Петр стоял на корме и сноровисто рулил доской, оструганной под весло.
— Давай… — распорядился Шавров.
Красный мешок с трудом подтащили к краю плота и столкнули в воду. Он ушел в глубину сразу и без всплеска. Шавров распрямился и посмотрел на мальчика.
— Что же вы ладонь к голове не приложили? — спросил тот с упреком. — Когда убитых хоронят — военные всегда ладонь прикладывают, я сколько раз видел!
— А умерших? — Шавров попытался уйти от ответа, но из этого ничего не вышло.