Хамфри громко рассмеялся и предложил:
– Что ж, а десятки тебе хватит?
– О, – пожала плечами Ханна, – десятки, пожалуй, достаточно.
Десятка. Как он добр.
Едва покончив с бисквитом, Хамфри сказал:
– Я помогу тебе вымыть посуду, а потом мне будет совсем пора уходить. Я уже немного опаздываю.
Он глянул на часы на каминной полке, и Ханна поспешила отказаться от предложенной помощи:
– Не глупи, я сама помою посуду.
Хамфри дошел до двери и с порога обернулся:
– Ну, тебе тоже придется поторапливаться, если хочешь успеть на концерт. Начало в половине восьмого.
Муж уже шел по коридору, когда Ханна крикнула ему вслед:
– С билетами не уйди!
Смеясь, Хамфри что-то прокричал из ванной, хотя слов было не разобрать…
Пятнадцать минут спустя Ханна не только убрала со стола, но и накрыла его для завтрака, поставив на место последнюю вымытую тарелку. Затем одернула скатерть, оглядела комнату и поспешила вон из гостиной. В коридорчике, ведущем в ее спальню, столкнулась с Хамфри, выходящим из своей комнаты.
Поверх серого костюма он надел легкий плащ цвета голубиного крыла и держал два билета, которые протянул жене со словами:
– Вот, возьми! Поспеши, не то опоздаешь. Ты позвонила Джейни?
– Нет…
– Ну, наверное, уже слишком поздно. Если ты не против сходить на концерт в одиночку, не стоит ей звонить. А то пропустишь половину выступления. В любом случае, надеюсь, что тебе там понравится. – Хамфри замолчал, затем тихо добавил: – Мне жаль, что сегодня четверг, я бы с радостью составил тебе компанию.
– Все в порядке.
Он наклонился к жене и коснулся губами щеки, а затем игриво сказал:
– Веди себя хорошо, – и ушел.
Постояв секунду в спальне перед напольным зеркалом, Ханна кивнула своему отражению и повторила:
– Веди себя хорошо…
Хамфри милый и добрый, но... Боже мой! Если бы только, ах, если бы только…
«Переодевайся, женщина!» – загрохотал внутри нее внутренний голос, как часто бывало в последние дни. Ханна быстро развернулась, открыла дверцы гардероба, сняла с вешалки сарафан и пиджак и за считанные секунды переоделась. Затем, перейдя к туалетному столику, наклонилась и посмотрела на себя в зеркало в подвижной раме. Она редко красилась, ограничиваясь румянами и помадой. Румянами Ханна начала пользоваться только год-два назад, потому что порой кожа выглядела слишком бледной – почти прозрачной. Провела расческой по волосам, достала из ящика комода заколку и собрала узел на затылке. Чаще она оставляла волосы просто распущенными, но считала, что с заколотыми выглядит интереснее. Она уже шла по коридору к входной двери, когда зазвонил телефон. Никаких сомнений, кто может названивать в такое время — конечно, это кто-то из Уортинга.