– Но нельзя судить о счастье по детям, они же еще не успели узнать жизнь, – возразила Ханна.
Собеседники сидели вполоборота, вопросительно глядя друг другу в глаза. Ханна, уловив его замешательство, спросила:
– Вы женаты?
Плечи Дэвида слегка ссутулились, прежде чем он ответил:
– Да. Да, я женат. Женат уже четырнадцать лет, из них десять мы живем раздельно. Вам полегчало?
Ханна кивнула, потом произнесла вслух:
– Да, мне полегчало.
– А если бы я сказал, что у меня есть жена и семья, ну, и что тогда?
– Тогда я бы встала и ушла.
– Правда? Даже не выслушав объяснений, которые я мог бы попытаться привести касательно этого обстоятельства?
– Да, именно так.
– Тогда почему же, если вы настолько серьезно относитесь к женатым мужчинам, обремененным обязательствами, почему вы пришли?
– Сама не знаю. Нет. Знаю. Я подумала… ну, вы были один в четверг вечером и сегодня тоже один, так что похоже, будто вы не женаты. Или свободны по четвергам и выходным, как и я… Но я-то замужем… О, Господи.
Ханна отвернулась и сильнее сжала ладони, спрятанные между колен. Она слегка вздрогнула, Дэвид, заметив это, обвил рукой ее плечи и ласково сказал:
– Ах, дорогая, не расстраивайтесь, пожалуйста. Я никоим образом не связан со своей женой. Мы живем раздельно, и не припомню, чтобы хоть раз виделся с нею за последние десять лет или возымел такое желание. Это вас мучают сомнения. По вашим собственным словам, у вас есть муж, и вы чувствуете себя виноватой перед ним за прошлый четверг и за сегодняшний день, так?
В горле Ханны встал комок: она не могла ответить и еще ниже опустила голову. Дэвид продолжил:
– Если хотите услышать мое мнение, муж, который выходной за выходным позволяет себе оставлять в одиночестве такую женщину, как вы, не заслуживает преданности с вашей стороны. Полагаю, будь он нормальным мужчиной, то сам пошел бы с вами на концерт, хоть на один прекрасный вечер послав ко всем чертям бридж с приятелями. Они ведь играют каждый четверг?
Не глядя на собеседника, Ханна сказала:
– Я… Мне жаль… Я испортила то, что обещало быть… что ж, все равно скажу это, – она вздернула голову, – обещало быть прекрасным днем. Все шло к тому, что этот день станет именно таким.
– Ну, этот день по-прежнему прекрасен. – Дэвид коснулся ладони Ханны и погладил ее. – И завтрашний день тоже может стать замечательным.
– Я не знаю.
– Зато знаю я.
– Я… Обычно по воскресеньям я обедаю у своей сестры. О, и кстати, – тут улыбка Ханны стала шире, – расскажу вам кое-что занятное. Мой зять, который так же, как и ваш Микки, происходит из кокни, держит лавку на рынке и – представляете? – накоротке знает вашего приятеля. Мы обычно покупали у Эдди фрукты. Так Джейни и познакомилась с ним, и можете такое вообразить? – Ханна продолжала улыбаться. – Однажды она влетела в столовую – мне тогда было шестнадцать, но кажется, все случилось только вчера – Джейни влетела в столовую и воскликнула: «Слушайте! Я собираюсь выйти замуж за Эдди Харпера. И жить я с сегодняшнего дня буду у него, в его квартире над овощным магазином – Эдди вовсе не уличный торговец, у него свой магазин». А потом, повернувшись к нашему отцу, заявила: «Если ты потащишь меня обратно… Мне двадцать, но если ты попробуешь притащить меня обратно, я, может, и вернусь, но беременной. Как следует подумай над этим». А потом наша мама рухнула на пол в самом натуральном викторианском обмороке.