— Пятно на полк, сержант Гранищев, — сформулировал вывод Егошин. — Жирное пятно.
— Пустой-то короб «ЯКа», — вступился за сержанта «дед», — не так уж жалко…
— Отставить, старший лейтенант!
— Могу отставить… В Россоши истребителям «темную» устроили, я бы им еще добавил…
— Не подсекать боевого единства! — вспылил Егошин. — Как жук-древоточец – не подтачивать!.. За такие слова можно и ответить. А «ИЛ-два» без тормозов, хочу напомнить, товарищ старший лейтенант, если вы забыли, «ИЛ-два» без тормозов все равно что бизон! Его ничто не остановит!
В намерения Егошина, однако, не входило выгораживать летчика, хотя бы и невиновного, но едва не погубившего старшего лейтенанта Баранова.
— Сержант Гранищев! — взял себя в руки майор. — Бомбы на самолет не подвешивать. Временно!
— Слушаюсь.
— Четыре тренировочных полета по кругу. На чистоту приземления. Варежку в небе не разевать… Особое внимание – профилю посадки… Контролирую лично!..
…Чем ближе Волга, тем хуже.
Будь он, Гранищев, трижды прав, трижды ни в чем не повинен, командир полка Егошин Баранова ему не простит.
Напряжение на полковом КП возросло, когда вслед за Верхне-Бузиновкой, Манойлином в оперсводках запестрели названия: Тингута, Плодовитое…
Манойлин, Верхне-Бузиновка обозначали рубежи, взятые врагом, ломившимся к Волге с запада, Тингута и Плодовитое вскрывали новую угрозу – с юга. Сколь она велика, стало видно сразу: «пятачок», принявший летчиков Егошина, превращался в пункт сосредоточения всех исправных самолетов-штурмовиков «для нанесения, — как говорилось в приказе командующего 8-й воздушной армией генерала Хрюкина, — последовательных массированных ударов по танкам противника в районе Тингута – Плодовитое…».
По дороге на КП майор Егошин встретил нового в полку человека, лейтенанта Кулева, катившего по стоянке бомбу.
Что-то промелькнуло в лице Кулева, когда он, разгоряченный собственным усердием, хваткий, с хорошей выправкой, вытянулся перед командиром; что-то привлекло внимание Егошина и исчезло. Каждая лишняя пара рук на «пятачке» была дорога, снова добром помянул командир рачительного Василия Михайловича, Калиту, собиравшего полк, прихватившего где-то в степи лейтенанта Кулева.
— Все толковые штабники в авиации – варяги, — говорил Егошин лейтенанту, вызванному на КП. — Из кавалерии, саперов, инженерных войск. Теперь будет представитель пехоты.
— Я авиатор, товарищ командир.
— Тем лучше! Специальность?
— Закончил ШМАС,[1] стрелок-радист…
— Стрелки мне не нужны.
— Плюс курсы штурманов…
— Штурманы тем более. Возьмешь на себя штабную связь.