Командира штурмовой авиадивизии полковника Раздаева сверху не дергали, как Дарьюшкина, он сам был зубастый, подчиненных же держал в узде. «Следите за движением Раздаева!» — требовал Егошин. При одном звуке его фамилии майор отставлял все свои дела.
Выбив из дивизии Дарьюшкина последнее, Кулев шире, вольготней расселся на короткой лавке. Тело лейтенанта источало жар. «Зря рычагом не клацай, — поучал он плешивенького. — Первым трубку не хватай, напорешься на указание…»
Тут в адрес истребителей, исчерпавших все свои резервы, поступило распоряжение «Початка» самого категорического свойства:
— Командующий приказал встретить и надежно, надежно сопроводить до места «Дуглас» с большим человеком, хозяином «Дугласа», ответственный персонально Дарьюшкин…
Кулев, было рассевшийся, подобрался; взглядывая на ездового-связиста часто и требовательно, словно бы призывал бойца засвидетельствовать, как встревожен лейтенант судьбой московского «Дугласа», входившего в зону Сталинграда. Фамилия большого человека на борту самолета составляла тайну. Кулев стал вслух перебирать известные имена. Одни кандидатуры он отводил, другие, поразмыслив, оставлял для более тщательного рассмотрения, ни на ком определенно не останавливался – ни дать ни взять человек, посвященный в распорядок жизни военного руководства страны. Ездовой, невольно подстроившись под лейтенанта, предположил в пассажире командующего фронтом генерала Еременко.
— Нет, — отрезал Кулев. — Еременко на месте.
— Где?
— В штабе фронта. Я только от него.
— От Еременко?
— Да.
— Никак друзья? — изумился ездовой.
— Знакомы. Мы его прошлой осенью спасали…
Под вечер на «пятачок» прибыл полковник Раздаев – усталый, загнанный; резкость, ему свойственная, выступала во всем, что он говорил и делал. Майора Егошина, только что вылезшего из «черта полосатого» и поспешившего к полковнику с докладом о боевом вылете, слушать не стал; изловив на штабном крыльце, где пал несчастный Василий Михайлович, готового улизнуть корреспондента дивизионной газеты, взял его в оборот:
— Почему принижаете достоинство воздушного бойца, дискредитируете в глазах личного состава?.. Напечатали, читаю, — полковник повел пальцем на ладони: – «Еще один стервятник на боевом счету Баранова…» Отдаете отчет в своих словах? Что ж, по-вашему, старший лейтенант Баранов стервятиной кормится? Он врага уничтожает, а не падаль!..
Майор Егошин сопровождал комдива, следуя за ним на некотором отдалении справа. На спине Михаила Николаевича, под лямками сброшенного парашюта, отпечатались влажные, темные от пота полосы, к полковнику он приноравливался с трудом. Тирада в адрес газетчика немногого стоила, нынче все так говорят: «Сбил… уничтожил… вогнал в землю фашистского стервятника». Чем плохо?.. Стервецы они, гады, куда нас загнали… Но в тираде был еще иной, упреждающий события смысл, заставивший Егошина держать ухо востро: всем, кто повинен в чепе, едва не сгубившем Баранова, несдобровать!..