— Ну и загнали же вас! — начал Павел, пристроивший свой «ЯК» возле самого КП. — Мне так объясняли: «Бостона», трехногого американца – знаешь?» — «Только что принимал из Тегерана». — «Тогда дуй, никуда не сворачивая, мимо городошников, на выселки, до той „америки“, а как в „Бостон“ упрешься, спроси. Они там прячутся, носа не кажут…» И то правда: «Бостон» нашел, вас никто не знает…
— Прошу представиться! — прервал его капитан.
— Лейтенант Гранищев!
— В чем дело? — Манера лейтенанта держать себя со старшим показалась Горову развязной.
— По распоряжению полковника Челюскина подключен к вашей эскадрилье до Ростова, — доложился лейтенант. Вернее, уведомил Горова. Поставил его в известность, спокойно и независимо. Поскольку и капитан и его эскадрилья в загоне, «ютятся, носа не кажут», — кто здесь с ними считается?
— Где полковник? — спросил Горов, глядя поверх головы лейтенанта, как бы намереваясь сейчас же лично во всем разобраться.
— Был на КП… «Где девять, там и десять», — сказал полковник.
— Но отвечать-то за вас мне, — резонно заметил Горов, угадывая в лейтенанте, в его залоснившейся куртке, в обшарпанном планшете с подвязанным на нитке карандашным огрызком фронтовика и испытывая удовольствие оттого, что ставит фронтовика на место. В Р., перед фактом запрета, все экипажи равны. — Мне, а не полковнику, — повторил Горов.
— А я отвечаю за перегонку «ЯКа»…
— На здоровье! Пожалуйста! При чем тут капитан Горов?
— Одиночку не пускают.
— И меня не пускают, берут на поводок, как этого… К поводырю и обращайтесь!
— Где Сусанин?
— Фамилии не знаю… Сусанин? Не интересовался!
— Кто ведет, тот и Сусанин, — пояснил Гранищев, коротко усмехнувшись. «Ну, товарищ капитан, — говорила его улыбка, — если вы и этого не знаете, тогда не удивляйтесь, что вас загнали под лавку…»
Житников, на крыльях мчась из разведки, сиял.
— Гвардия ведет! — еще издали прокричал он. — Гвардия ведет! — повторял сержант, усмиряя дыхание и ожидая, когда подойдут все летчики, чтобы выпалить главное:
— Экипаж Героя Советского Союза, гвардии майора!..
— Правда?
— ОД сказал!
— Того гвардии майора? Который Берлин бомбил?
— И Кенигсберг! — с апломбом подтвердил Житников. — Его зовут Георгий Павлович.
Известие импонировало каждому, кого принимал под свою опеку фронтовик-Герой, экипаж Героя. У них, бомбардировщиков, вся соль дела в экипаже, в его составе. Алексей Горов, когда шел в военкомат призываться, ни о чем другом, кроме «истребиловки», не думал. Летчик-истребитель – сам себе голова. И свинца принимает сполна один, и золота… А на бомбардировщике всю музыку создает экипаж. Скажем, на борту «пешки» — три человека, целый колхоз. Кто – холостяк, кто – женатик, одному нравятся блондинки, другому бы грибков на закусь – разные люди. А экипаж Георгия Павловича год воюет в одном составе, сплочен, един – боевая семья. И летчик и штурман – Герои.