— Нет, не потому, что мы поссорились; мы не ссорились, — медленно проговорила она, движимая желанием защитить ее и Ника личную жизнь, скрыть от чужих глаз их последние горькие совместные часы. — Мы просто решили, что наш эксперимент невозможен — для двоих нищих.
— Ну, понятно… мы все, конечно, почувствовали тогда. А сейчас кто-то другой хочет жениться на тебе! И это манто ты выбираешь для своего приданого? — в недоверчивом восторге вскричала Элли и обвила съежившиеся плечи Сюзи. — Счастливая, счастливая девочка! Умница, умница! Но кто бы это мог быть?
Вот тогда-то Сюзи в первый раз и произнесла имя лорда Олтрингема.
— Стрефф… Стрефф? Наш старый дорогой Стрефф? Ты имеешь в виду, он хочет жениться на тебе? — Когда Элли осознала услышанное, ее похвалам не было конца. — Ах, моя дорогая, это просто чудо, такое счастье! Конечно, я всегда знала, что он без ума от тебя: Фред Давенант, помнится, тоже так говорил… и даже Нельсон, который ничего не смыслит в таких делах, заметил это в Венеции… Но тогда это было иначе. Вряд ли кто в то время рассматривал его как интересную партию; а теперь-то, конечно, всякая женщина старается его заполучить. Сюзи, делай что хочешь, но не упускай своего шанса! Ты представить не можешь, какие заговоры и интриги плетутся, чтобы завоевать его, — опасность грозит со всех сторон, даже откуда меньше всего ожидаешь. Ты не знаешь, на какие ужасы способны женщины — и даже девушки! — При мысли об этом по ее телу пробежала дрожь и она жаркими пальцами стиснула запястье Сюзи. — Но я ума не приложу, моя дорогая, почему ты немедленно не объявишь о помолвке. Так уже делают, уверяю тебя — это намного спокойней!
Сюзи, пораженная, смотрела на нее. Ни слова сочувствия по поводу краха ее недолгого блаженства, даже ни тени любопытства, почему это произошло! Несомненно, Элли Вандерлин, как и все прочие друзья Сюзи, уже давно «игнорировала» краткость ее счастья и, возможно, планировала его продолжение еще прежде, чем сама Сюзи увидела, как меркнет его сияние. Она и Ник бóльшую часть нескольких недель своей совместной жизни провели под кровом Элли Вандерлин; но для Элли этот факт явно значил не более, чем ее собственная эскапада в то же самое время с человеком, который занял в ее сердце место молодого Давенанта, — «прохвостом», имя которого Стреффорд не называл. У нее была только одна мысль относительно подруги: что Сюзи следует наконец отстоять свой выигрыш — свой невероятный выигрыш. И тут Элли, во всяком случае, показала своего рода беспристрастность, которая поднимала ее над улыбчивым вероломством большинства женщин ее круга. Ее совет был, по крайней мере, искренен и, возможно, мудр. Почему Сюзи не объявит, что намерена выйти за Стреффорда, как только уладит «формальности»?