— Забавное совпадение, — нахмурилась Флавия. Она явно расстроилась, понимая, что ее жизнь без нужды усложняли.
— Вот и меня это поразило, — угрюмо проговорил англичанин и перечитал письмо, желая убедиться, что все правильно понял. Оказалось, что правильно. — Очень странно. И это меня пугает. — Он откинулся на стуле, как бы защищаясь, скрестил на груди руки и, тоже нахмурившись, продолжал: — Тебе бы надо поговорить с ее коллегами. Выяснить, чем она занималась. Может, они сумеют помочь. С ними вообще кто-нибудь разговаривал?
— Конечно. Здешние карабинеры не полные идиоты. То есть я хочу сказать — не совсем. Но они главным образом проверяли алиби. Шесть членов комитета. Один труп. И пять достаточно основательных алиби.
— М-м-м… Я далек от того, чтобы учить тебя, как делать свое дело, но мне кажется, было бы полезно потолковать с этими людьми. Хотя бы ради меня.
— Я собираюсь с ними поговорить. Хотя и не ради тебя. Но у меня не много времени и следует проявлять осторожность — меня послали в качестве художественной декорации, а не для того, чтобы что-то предпринимать.
— Ты самая художественная из декораций, — неуклюже польстил ей Аргайл. — Только я не могу себе представить, чтобы ты ничего не предпринимала. Слушай, а мне нельзя пойти с тобой? — Он изо всех сил старался произвести впечатление обаятельного человека и к тому же такого, который будет присутствовать в комнате для допросов, но его не станут замечать.
— Исключено. Бредовая мысль. Отношения с Боволо и без того натянуты, а так он совсем сбесится. Кроме того, это совершенно не твое дело.
Вечерело. Флавия устала и сделалась раздражительной. У нее складывалось ощущение, что на это дело ей потребуется больше времени, чем она предполагала. И подсознательно она злилась на Аргайла за то, что он привязался со своей чертовой картиной. Хотя вина, конечно, не его и совсем нечестно так на него кидаться. Ей срочно требовалось выспаться. Поэтому она попросила счет, расплатилась и проворно потащила Аргайла к выходу — на свежий вечерний воздух.
Флавия стояла у ресторана и, засунув руки в карманы, любовалась видом и прикидывала, какой из многочисленных узких переулков приведет ее обратно к отелю. Она обладала хорошим чувством направления и всегда удивлялась, когда это чувство ее подводило. Но в Венеции ее топографическое чутье моментально пропадало. Аргайл стоял рядом и, как обычно, когда что-то обдумывал, переминался с ноги на ногу.
— Пора, — наконец произнес он. — Пойду-ка я к себе в гостиницу, пока ты не захотела, чтобы я тебя проводил в твою.