– Можно мне завтра тебе позвонить?
– Нет, нельзя, – поморщилась я и, заметив его удивленный взгляд, добавила: – Все очень сложно. Если честно, то я не имею права пользоваться телефоном. – Мне неприятно было говорить об этом вслух, но не хотелось, чтобы Эван считал, что я его отталкиваю.
У него на лице появилось удивленное выражение, но он проявил понимание:
– Ну ладно. Тогда до понедельника.
– До понедельника, – бросила я. Он почему-то медлил, и тут я наконец обрела способность дышать. – Спокойной ночи. Беги скорее в дом, пока до смерти не окоченел.
Он выпрямился, а когда я закрыла окно, небрежно помахал рукой, повернулся и зашагал в сторону дома.
– Не может быть! Он что, собирался тебя поцеловать? – вывела меня из прострации Сара. – Эмма, клянусь, если бы меня не было в машине, он непременно поцеловал бы тебя.
– Нет, это вряд ли, – решительно покачала я головой.
У меня екнуло сердце, когда я вспомнила, как близко было от меня лицо Эвана. Но я поспешила отогнать от себя непрошеные мысли.
– Ты просто обязана мне все рассказать! – заявила Сара.
– Ты первая, – возразила я.
Сара не заставила себя долго упрашивать. И всю дорогу, не умолкая, говорила о Джейсоне.
Подъехав к дому, мы обнаружили, что свет нигде не горит.
– А я-то думала, что родители уже вернулись.
– Который час? – поинтересовалась я, поскольку потеряла счет времени.
– Половина двенадцатого.
Я почему-то считала, что сейчас гораздо позднее. Выходит, я была на вечеринке чуть больше часа. А мне показалось, целую вечность. Хотя, конечно, похвастаться было нечем. За это время нам с Эваном так и не удалось толком поговорить. Все мои силы ушли на то, чтобы отбиваться от надравшихся идиотов.
Прежде чем лечь в постель, я умылась, тщательно стерев макияж, который не успел смыть дождь. Если Кэрол обнаружит, что я пользовалась косметикой, мало не покажется.
В прошлом году Сара отдала мне несколько тюбиков губной помады, которая ей не подошла. Я для пробы намазала губы, но быстро стерла помаду салфеткой. В тот вечер, когда я вернулась после практики, Кэрол ткнула меня носом в испачканную салфетку, которую извлекла из мусорного ведра в ванной, и обвинила в том, что я, несмотря на категорический запрет, тайком пользуюсь косметикой. Обозвала меня потаскухой и всякими непотребными словами, а потом так сильно сжала мне щеки рукой, что я до крови поранила зубами слизистую оболочку рта.
Поэтому лучше уж хорошенько отмыть щеткой лицо, чем позволить, чтобы тебе тыкали в нос грязную салфетку.
Потом, когда мы уже лежали в темноте, Сара безапелляционно произнесла: