– А что случилось с Сарой? – не удержавшись, спросил он.
Я оставила его вопрос висеть в воздухе, потому что не хотела даже думать о том, что натворила. А он не стал настаивать и поехал дальше.
– Может, хочешь об этом поговорить? – осторожно поинтересовался Эван.
Он смотрел прямо на меня, но я упорно продолжала глядеть в окно. И только покачала головой, еще крепче стиснув руки, чтобы они не так заметно тряслись.
К моему дому мы подъехали в напряженном молчании. Я вышла из машины и поспешно захлопнула дверь, не позволив ему очередным вопросом загнать себя в угол и показать мне всю глубину моего предательства.
Словно во сне, я прошла к задней двери. Подергав ее, я поняла, что она заперта. И только тогда до меня дошло, что подъездная дорожка пуста. Но в моей душе бушевал такой пожар, что меня даже не слишком испугала перспектива ночевать на улице. Я села на верхнюю ступеньку веранды, закуталась в куртку, чтобы защититься от осеннего холода, подтянула коленки к груди, уныло опустила голову, мучимая угрызениями совести. И плакала до тех пор, пока не кончились слезы.
Теперь, когда ярость наконец улеглась, я осталась совершенно одна – раздавленная, одинокая и печальная. Темнота вокруг постепенно сгущалась, а я, дрожа на пронизывающем ветру, ждала возвращения своих мучителей. Не знаю, сколько времени я вот так просидела на холоде, но неожиданно меня ослепили фары подъехавшей машины. От перспективы столкнуться лицом к лицу с Кэрол меня парализовало от страха.
Но затем я поняла, что Джордж приехал один, и вздохнула с невероятным облегчением.
– Кэрол с детишками сегодня ночуют у ее матери, – отперев дверь, заявил Джордж. Я молча последовала за ним. И прежде чем я успела укрыться в своей берлоге, он добавил: – Уж не знаю, что там между вами двоими сегодня произошло, но хочу, чтобы ты не держала на нее зла. – (Значит, он все видел, поняла я.) – У нее сейчас напряженка на работе, – добавил он, – и ей просто необходимо разрядиться дома. Так что постарайся, если можно, облегчить ей жизнь.
– Хорошо, – окинув его долгим взглядом, кивнула я.
Когда я шла к себе в комнату, у меня внутри все переворачивалось от отвращения. Он явно отказывался видеть дальше своего носа, чтобы потом не мучиться чувством вины.
Я вошла в темную комнату и, даже не потрудившись включить свет, закрыла за собой дверь. Швырнула куртку на пол, рухнула на кровать, забывшись беспокойным сном.
Мне нечем было дышать. Я потянулась к шее, пытаясь ослабить веревку, но кто-то стащил меня за ноги с кровати. В темноте ничего не было видно, но с каждым рывком тонкой веревки мое тело все больше сползало с кровати. Я попыталась уцепиться за изголовье, но веревка только сильнее врезалась в шею, сдавливая трахею. У меня кружилась голова, а легкие горели и требовали воздуха, которого не было.