Я зачерпнул ложечкой и попробовал густую жидкость.
— И долго вы еще собираетесь жить в этом месте? — спросил я.
— Вообще-то, я живу не здесь, а в Пеншастине. Насчет сколько — пока не знаю. Может, год или два. Я жду.
— Чего именно?
Элли пожала плечами:
— Более выгодного предложения. А вы? Утром снова в путь?
— Собираюсь. Как называется ближайший город?
— Ливенуорт. До него около двадцати миль. Вы когда-нибудь там бывали?
— Нет.
— Он бы вам запомнился. Настоящая приманка для туристов.
— А что за приманка?
— Раньше Ливенуорт был городом сплавщиков леса. А затем лесосплав стал затухать, лесопилки закрылись. Город почти умирал. И тогда кому-то пришла спасительная идея превратить его в баварскую деревушку.
— Во что?
— В баварскую деревушку. Кусочек Германии в центре штата Вашингтон. И попробуйте доказать, что это не так. Говорят, у них самый крупный Октоберфест после Мюнхена. Жаль, что вы пропустили эти торжества.
— Не рассчитал время, — произнес я, радуясь, что этот праздник миновал.
— Во всяком случае, Ливенуорт действительно выжил. Теперь туда ездят миллионы туристов. Действительно маленький уголок Германии. Все, как игрушечное. А самая главная достопримечательность — Музей щелкунчиков. Их там пять тысяч, и вы не найдете двух одинаковых.
— Надо будет туда заглянуть, — сказал я, понимая, что меня вряд ли потянет разглядывать фигурки щелкунчиков.
— Вам понравится, — весело заверила Элли. — Как это не иронично, но ведь если бы с городом не приключилась беда, Ливенуорт не стал бы кусочком Германии. Был бы обычным городишком, похожим на тысячи других. Это доказывает, что плохие события на самом деле не являются совсем уж плохими. — Она зачерпнула новую порцию напитка. — Наверное, вы очень устали от ходьбы.
— Не то чтобы сильно, но устал. Идти через Стивенс-пасс, когда там снег, нелегко.
— Разумеется. А как ваши ноги?
— Побаливают.
— Давайте, я вам помогу.
Элли взяла меня за руку и повела к дивану.
— Садитесь, — велела она.
Я послушно сел. Элли уселась по-турецки на полу и стала развязывать шнурки моих ботинок.
— Вы уверены, что это поможет? — спросил я.
— Да. Если, конечно, вы не станете убеждать себя в обратном.
— Не буду.
Элли сняла с меня ботинки и принялась осторожно разминать ступни и икры ног.
— Скажите, если я мну очень сильно или, наоборот, слабо.
— Меня все устраивает.
Некоторое время мы сидели молча. Я даже не представлял, сколько облегчения способен принести ногам такой нехитрый массаж. Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.
— Расскажите о себе, — попросила Элли.
— Я уже рассказывал.