Он снова школьник перед ней. Её слова — не те, что он сказал за неё. И это её — «ты»…
— Я видела, как ты хотел понять и его, и то, что я тебе говорила. Не твоя вина, что не можешь.
— Почему не могу?
— Длинная история. Началась сразу, как ты родился. Твоя мама рассказала об издевательствах над тобой. В тебе накопилось много злобы, ты не можешь разом избавиться…
— От злобы, что ли? — перебил он по сложившейся за долгие годы привычке — перебивать собеседника.
Почему именно сегодня он вспомнил и об отце, которого не вспоминал ни разу со дня убийства?! Зачем-то отец побеспокоил его, а столько лет не беспокоил!
— На жестокости стоит твоё правление. Но и не только в ней дело. Ты, — она снова споткнулась на слове, продолжала решительно: — невежественен. Вот и уничтожаешь живое. Не вина, твоя беда. Ты не можешь править иначе. Ты и… он говорите на разных языках, и, как ни старайся, не сможешь понять его.
— Я совершенно не согласен с моделью, предлагаемой Колотыгиным. — Не заметил, как сам употребил слово «модель». — Прочно лишь государство, построенное на неукоснительном повиновении трудолюбца правителю! И, получи власть Колотыгин, он понял бы это очень быстро и запел бы по-другому!
— Есть люди, которым не нужна власть. Мне кажется, ему не нужна…
— Власть нужна всем!
— А разве в нашей с тобой степи один цветок властвует над другим?
— Не знаю, может, и властвует! — сердито сказал Будимиров. — Что же ты предлагаешь? Анархию?
— Нет, конечно. Парламент, выбранный народом, подчиняющийся не человеку, законам. — Мягко смотрит на него Магдалина. — Я зря говорю это, Адриан. Ты себя не изменишь и не изменишь устройства своего государства.
— Ты решила уйти от меня?
Она покачала головой.
— Зачем? Куда я уйду?
— Ты останешься со мной?! После того, что поняла: я — тиран и могу управлять страной только так, как управляю?!
Она кивнула.
Судорожно заметались мысли в поисках её хитрости. Не может она не хитрить. И с его жестокостью примириться не может. Не может она остаться с ним! Вглядывался в неё, пытался найти разгадку и не находил. Выгоды ей не получается. Она не требует от него править по-другому, ни о чём не просит его, не ставит никаких условий.
— Ты остаёшься со мной?! — спросил снова. — Что это значит? Ты станешь моей женой? — Спросил и ощутил нежность в своих руках — провести по её волосам, коснуться щеки.
— Пока нет. Пока не могу. И не знаю, смогу ли, — сказала она торопливо.
— А как же… Ты собиралась советовать мне… вместе управлять… — Сразу понял нелепость своего вопроса — она уже ответила. В который раз удивился её честности — «не знаю», «пока не смогу» и сказал неожиданно для себя: — А хочешь, я отпущу этого, Адриана? Возьму и отпущу. Пусть нас с ним рассудит время.