— Доброй ночи, — сказала она, натянуто улыбаясь. — Меня зовут Ариадна.
— А по-настоящему? — спросил Окунев.
— Я по-настоящему Ариадна, — обиделась она. — Тут я Саломея.
Ого, подумал Окунев, не на шутку испугавшись за свою голову.
— Мне ничего не надо вообще-то, — поспешно сказал он. — Я спать хочу и вообще.
— Ну, не надо так не надо, — легко согласилась Ариадна. — Поговорим хоть. Нового человека у нас редко увидишь. Я, между прочим, с образованием.
Она присела на край кровати, скромно сложив руки на коленях.
— Ну, поговорим, — согласился Окунев. Спать все равно не хотелось, да и какой сон в дурдоме? — Как вас занесло сюда?
— А как всех, — призналась Ариадна. — Работы нет, ребенок, ну я и… Знакомые посоветовали.
— И что, не обижают?
— Хозяин-то? — усмехнулась она. — Нет, какая обида… Он сам обиженный.
— В каком смысле?
— Да в долгах кругом. — В голосе ее послышалось злорадство. — Ты что же думаешь, он сам это все понастроил? Он только господский дом да вот театр. А так было все, тут же «Волкобоя» снимали.
Окунев не смотрел «Волкобоя», но знал, что это экранизация русской национальной фэнтези с гигантским государственным бюджетом.
— Давно построили, — сказала Ариадна. — Он и заселил, не пропадать же. А так у самого денег нет, просто мечта у него была. Хозяйство, крепостные. Книжку об этом пишет, собирает всех по вечерам слушать. Записки хозяина.
— Я так примерно и думал, — сказал Окунев, поняв, что в самом деле думал так с самого начала.
— У него сначала-то были. И деньги, и машинами он торговал. Но потом кредитников выкупил — думал, они ему тут наработают, — а какая работа? На картошке не поднимешься. Он думает грант попросить, потому и пишет. А что, думаешь, могут дать?
— На крепостничество? — задумался Ратманов. — Почему ж, могут. Вполне себе инновация.
— Он переписывается тут с одним, — продолжала Ариадна. — Тот клуб сделал — родовые поместья. Выкупать землю по льготной цене и расселяться семьями. Земли-то много, девать некуда. Но наши не могут ничего, у нас один комбайн угробили уже. А где хозяину денег взять? Он сам прячется, на нем кредитов висит я даже не знаю сколько. Боюсь, найдут его, нас всех погонят, куда пойдем?
— Так, может, здесь останетесь?
— Нет, у него точно все отберут. Это он все, чтоб отвлечься, — театр, танцы…
— А он говорил, что у него друзья с деньгами, из Москвы приезжают…
— Из Москвы? — кисло улыбнулась она. — Да кто у него в Москве? Он там просил, не дали. Это местные небось приезжали, посмотреть, как он дурачится. А еще я боюсь, что его наши убьют. Он Психею, Катю, за Адониса отдал. А ее Гектор любил. Если б он себе ее взял — Гектор бы понял, без обид. Но за Адониса он обиделся. Знаешь, можно понять. Адонис совсем без башни, он и бьет ее, и всяко. Так что недолго хозяину хозяйствовать, так я думаю. Слушай, я прилягу, ничего?