Кобулер произнес последние слова с подчеркнутой уверенностью. Но он отлично видит, что какое-то новое чувство является противовесом его влиянию и что в душе его дочери появляются первые признаки возмущения.
Она встает, как будто борется с обычной покорностью, и отвечает равнодушным тоном, в котором чувствуется, однако, решительная твердость:
— Отец, мне очень неприятно говорить вам, что вы делаете ошибку… ляпсус, предлагая мне это расследование. Вы говорите с вашей дочерью, с вашим секретарем-криптографом, а не с одной из светских сотрудниц службы — Лоттой Шмубах, Грегорией Гротеску и прочими. Вот подходящие личности для этой специальной работы, которую вы мне предлагаете. Я отдаю службе только свой разум. А главное, я не обладаю профессиональными способностями этих дам. Подумайте, отец, посылая меня к Ривье, вы нарушаете правила справедливого тейлоризма и разделения труда. Каждому его специальность!
— Эльза, — произнес Кобулер с деланным добродушием, — ты меня напугала. Мне показалось, что тебя охватил приступ той вульгарной и условной морали, от которой я всеми силами старался тебя освободить с тех пор, как твоя покойная мать пробовала привить ее тебе. Но, слава богу, это еще не то. У тебя, однако, опасная наклонность к самостоятельности, к уклонению от нужд службы. Они могут потребовать большего, чем утилизации твоих аналитических способностей. Но в данном случае я не хочу принуждать тебя. Мы подождем приезда Маркэна. Он не замедлит явиться к тебе, через него мы, по крайней мере, узнаем правду… Это нас задержит на шесть, восемь дней. Ну что ж! Придется устроить маленькое возлияние, чтобы затянуть на это время женевскую конференцию. Да, кстати, мы едем завтра в Одресселль. Эта тупица Гедеон делает промах за промахом: мне надо было оставаться на месте, чтобы, как и в прошлые разы, самому следить за тиражом бумаг. Последний выпуск не соответствует образцу. Он не принимает краски, как предыдущий… или Гедеон не умеет с нею обращаться. Во всяком случае, эти деньги нельзя пустить в обращение. Следовательно, повторяю, надо ехать в Одрессель. Ты поедешь со мной, само собой разумеется, ты нужна мне там так же, как и здесь. Я надеюсь, что мы справимся дней за восемь. Таким образом, на другой день после его приезда, мы сможем принять доктора Маркэна, если он, как я полагаю, посетит нас. Ты не откажешься принять его, не правда ли? У этого дурака Жолио он смотрел на тебя с таким видом… И ты заставишь его рассказать.
И малахитово-зеленые глаза впиваются в синие глаза с черными ресницами. Еще лишний раз пробует профессор на своей дочери эту силу высшего обольщения, которая сочетается иногда с отсутствием совести и делает из людей великих преступников, так же, как в соединении с благородством души или добродетели, создает героев и святых.