Когда я дошел до угла Нотр-Дам-де-Виктуар, раздались звуки «Марсельезы»: толпа биржевиков, обнажив головы, пела, охваченная могучим порывом, а какой-то старичок-стряпчий, в потертой ластиковой куртке, сказал мне со слезами радости на глазах:
— Двадцать три семьдесять пять, сударь. А-а! Боши здорово ошиблись, думая погубить нас своим преждевременным разоблачением. Они, наоборот, внушили нам правильную, откровенную и сильную политику. 23,75! Будут еще красные денечки у Франции! Стерлинг на один франк двадцать пять сантимов ниже аль-пари! Бумажный франк дороже золотого!
В Женеве, во дворце Лиги наций, царит всеобщее возбуждение, и господин Де-ла-Мейере (Франция) мужественно выдерживает насмешки своих коллег.
Прилив возвышенной, альтруистической добродетели возносит делегатов на вершину бескорыстия, и оттуда они строго осуждают поведение Франции.
Вот они, во время перерыва, сидят в этом большом курительном зале, который, вероятно, всем известен по фотографиям и кино. Резной дубовый потолок и гобеленовые обои создают атмосферу строгой официальности; широко раскрытые окна выходят на озеро, синее, как клочок Средиземного моря. Как в Ницце, вьются чайки. Косые лучи осеннего солнца напоминают театральный прожектор. Если бы не некоторая замкнутость пейзажа, можно было бы подумать, что находишься на южном побережьи Франции; в парке есть пальмы (положим, они в кадках), агавы, индийские смоковницы, Бугенвилья в цвету, как в садах Монте-Карло. Но может быть, этот Дворец наций — тот же игорный дом, где гаолиновым жетонам соответствуют интересы народов? Игорный дом или общественный театр? Интернациональный «Петрушка»?..
Приближалось время, назначенное для подписания договора, в силу которого остров N должен был быть передан Франции. Делегаты знали, что договор сегодня подписан не будет и совещание не даст никаких положительных результатов; председатель (господин Герониус Маессейк — Голландия) будет сокрушаться о том, что неожиданные факты препятствуют подписанию договора и возбуждают новые сомнения; в основу обсуждений он поставит «интернационализацию острова». Пустые формулы замаскируют перед всем светом фиктивные торги, до тех пор пока не придут к какому-нибудь соглашению и дипломатия не уладит всего.
Можно было подумать, что находишься в вестибюле клуба… скажем, английского, в предобеденный час. Встречаются, однако, и женщины: машинистки, секретарши, журналистки снуют среди групп; не о спорте ли беседуют все эти корректные, равнодушные мужчины— светские люди? Да, и еще о каком спорте! Игра никого не вводит в заблуждение, но надо следовать ее правилам… Многие иронически улыбаются. Другие, более ловкие, стараются скрыть свои настоящие ощущения. Некоторые (самые хитрые) откровенны и ясны; их считают вероломными.